Избранное

Что мне сетар, когда со мной беседу поведет танбур?
Распутает в душе больной мне все узлы тенет танбур.

Когда гнетет меня недуг от суесловия врагов,

В печалях самый лучший друг, мне слух струной проймет танбур.

Нет, пустодумы не поймут нетленной ценности его,

А мне дарует вечный суд — весть всеблагих высот танбур.

Когда, узрев любимый лик, я вновь томлюсь в плену разлук,

Игрою струн в единый миг всю грудь мне рассечет танбур.

Как и красы любимой вид, он душу радует мою,

Мне огненной струной звенит про образ дивный тот танбур.

Пронзает, жаром пламени, насквозь сердца влюбленных он:

Единой искрою огня все сердце мне прожжет танбур.

И так твой разум отняла, Машраб, жестокая твоя,

А тут еще всю грудь дотла сжигает в свой черед танбур!

* * *

Надела неземной наряд красотка розотелая —
И сник, смущением объят, печальный, оробело я.

Как кипарис — твой стройный стан, а лик твой солнцем светится,

Ты — кипарис мой и тюльпан, ты вся — жасминно-белая.

Не знаю, как пройти я смог: язвят ресницы стрелами,

Прошел — и с головы до ног изранился об стрелы я.

И сад Ирама — гулистан, поверь, совсем не нужен мне:

По всей груди — соцветья ран, словно тюльпаны зрелые.

Тебе, увы, меня не жаль, твой меч сечет мне голову,

Машраб, гнетет тебя печаль, тебе твой саван делая.

* * *

Ты, чья брови — как михраб, мне как божество дана,
Ты мне в сердце свет лила б — ты ведь солнце и луна.

Я к тебе — во прах у ног — как к святыне припаду,

След твой — всеблагой порог мне в любые времена.

Память о тебе — мой друг, оба мира мне — враги:

Как пошлешь ты войско мук — мне прибежище она.

Если ж невзначай войдет в сердце дума о другой,

Да сгореть мне от невзгод, — знать, моя была вина!

Не бывать в душе моей мыслей ни о ком другом, —

Я — в силках твоих кудрей, мне опасность не страшна.

То не тучи в вышине, а стеною льется дождь, —

Небо плачет обо мне, и от стонов высь черна.

Конь ли твой, лишен чутья, вдруг запнулся на пути?

Нет, во прахе — плоть моя под копытом скакуна.

И кого ж винить-то мне, что сгораю я в огне?

По моей лихой вине мне и мука суждена.

Умертвишь ли, оживишь — воля милости твоей,

О мой властелин, услышь: верен раб тебе сполна.

Я пока что жив и цел, а умру — мне быть с тобой,

Рая горнего предел для меня — обитель сна.

О Машраб, во прахе ляг на заветный тот порог,

Другом быть ее собак — счастью твоему цена!

* * *