Избранное

Я красавицу встретил, и с улыбкой лукавой
Мне дала она хмеля — опоила отравой.

Взор ее — что разлука, рдеют губы от хмеля, —

Суждена мне до смерти чаша муки кровавой.

Ей всю жизнь посвятил я, лишь о ней и мечтая, —

Все твердят мне: «Безумец!» — вот с какою я славой!

Все на свете забыл я, страстно предан ей сердцем, —

Все иное мне чуждо, — что со мной, боже правый!

День и ночь о любимой вспоминая, рыдаю, —

Мотыльком я сгораю, мучим мукой неправой.

В сердце скорбь безысходна, нет ни друга, ни брата, —

Зло соперники травят меня всей оравой.

О Машраб, ты безумен, нет к былому возврата,

Падай жертвой, бесстрашен перед смертной расправой.

* * *

Другу верному скажи, что за мука сердце гложет, —
Все поведай безо лжи: горю горечь слез поможет.

Как печальный соловей, плачу я в саду заветном,

Плачу о беде своей — той, что душу мне тревожит.

Клятвой, как Шансур, влеком, пью я чашу испытаний, —

Перед висельным столбом я стою, и век мой прожит.

Но глоток того вина муж хотя бы раз вкусивший

Правду в Судный день сполна в свой ответ пред богом вложит.

Горестный Машраб, крепись: тайн своих ханже не выдай, —

С одержимым поделись — все понять собрат твой сможет.

* * *

О рок, я волею твоей с моей прекрасной разлучен,
Я с цветником, как соловей, хмельной и страстный, разлучен.

Как быть мне? Я вконец тобой истерзан, гибну от разлук:

Твой раб, и с жизнью и с душой я, разнесчастный, разлучен.

Ярмо неисчислимых бед, как венчик горлицы, на мне, —

Я с той, которой краше нет, судьбою властной разлучен.

И тяжкий стон моих скорбей не ставьте мне в укор, друзья, —

Я с ненаглядною моей и сладкогласной разлучен.

И если ты, покинув дом, бредешь, Машраб, из дола в дол, —

Ну что ж, ведь ты с родным гнездом, как сыч злосчастный, разлучен!

* * *

Когда с той пери озорной мы цедим хмель густой,
Пьянит нас влагою хмельной отцеженный настой.

И сердце — в небыли пустой, хмельно от влаги той, —

Я — твоя жертва, — о, постой, хоть взглядом удостой!

Погряз я с головы до ног в позоре и грехе, —

Я трепещу, твой гнев жесток, смири свой нрав крутой.

Увял я телом и зачах, как смятая трава, —

Твоим стопам мой жалкий прах — опора и устой.

Вся жизнь твоя, Машраб, точь-в-точь как отшумевший вихрь:

Едва задув, он мчится прочь с тревожной быстротой.

* * *