Избранное

— Вы, кажется, поумнели, дорогие мои дети. Разумно, что вы изъявляете покорность. Терпеливо сносите то, чего вы не в силах изменить, и вскоре вы будете испытывать от этого удовлетворение. Подумайте, ведь вы покоитесь в груди всемогущего властелина, где, в каком месте вам было бы лучше?

— Твоя воля — это наша воля, благородный властелин! — хором отвечали все пятеро.

— Это хорошо, — сказал Кронос, — и так пребудет во веки веков.

Между тем все произошло точно так, как предполагали пленники.

Рея прибегла к хитрости. Титаниды Фемида и Тетия приняли у нее ребенка. Кроносу же она вместо своего сыночка отдала запеленатый камень. Правда, Рея опасалась, что заточенные от неожиданности могут раскрыть Кроносу ее хитрый замысел, а тогда властелин запрятал бы обманщицу в подземелье, как Сторуких, но в то же время она подумала: спасение может прийти только от моих детей, и больше ни от кого. Если я не решусь действовать сейчас, то не решусь уже никогда. Она отважно приступила к делу, и на первых порах ее план как будто бы удался: Кронос, ничего не подозревая, проглотил камень, а заточенные в его сердце дети тайны не выдали. Но что было делать с новорожденным Зевсом?

Прометей клянется клятвой титанов

Спрятать мальчика в Небесном чертоге Рея, конечно, не могла, да и в пещере Млечного Пути Кронос наверняка бы вскоре его обнаружил. Неразумное дитя кричало бы и вертелось, и, хотя сам Кронос редко посещал дворцы-пещеры титанов, его братья несомненно донесли бы ему, что Рея тайно растит ребенка. Ибо титаны, прежде всего Атлант и Гиперион, гордились Кроносом и его незыблемым порядком.

— Он хоть и младший, зато самый лучший из нас, — говаривали они, — он содержит Вселенную в строгом порядке. Он вездесущ и неутомимо все проверяет. Не будь его, небо рухнуло бы и море затопило бы Млечный Путь. Мы не можем допустить, чтобы ему грозила опасность.

Так говорили они, так они оберегали Кроноса, да и другие его братья и сестры тоже были преданы ему и верны. Даже Рея и та обманула Кроноса скрепя сердце. Не один только страх перед наказанием так долго удерживал ее от того, чтобы нарушить его жестокое повеление. Он наш властелин и повелитель, размышляла она, как смеем мы поступать вопреки его приказу? Это было бы противно всяким законам. Лед есть лед, и гореть он не может, камень есть камень, он не может таять, а воля властелина есть воля властелина, и ей противиться нельзя. От этого могут произойти неисчислимые бедствия.

Поэтому она покорялась и приносила в жертву супругу одно дитя за другим, ночью же она нередко просыпалась: ей слышалось, будто дети зовут ее. Когда она потом, приподнявшись, глядела на Кроноса, то не могла не думать: у него в нутре заточены мои дети! И опять ей казалось, что ее дочери и сыновья взывают к ней: «Освободи нас, дорогая матушка, освободи нас!»

Случалось, что Рея плакала, тогда Кронос просыпался и спрашивал:

— Отчего ты плачешь, Рея? О чем ты думаешь? Твое поведение меня удивляет. Титанам не свойственно плакать.

Тогда Рея глотала слезы, пыталась улыбнуться и говорила:

— Я видела во сне, дорогой мой супруг, что с тобой приключилась беда, и невольно заплакала. Видишь, как я за тебя тревожусь.

Услышав такие слова, Кронос всякий раз неодобрительно качал головой, ибо не придавал значения снам, тем паче слезам, но потом он великодушно кивал и целовал свою боязливую жену. От его поцелуев Рею охватывал ужас. Ей было уже невмоготу лежать рядом с истребителем ее детей.

Нередко она просиживала ночь напролет под золотыми вратами Чертога, следила за медленным ходом светил и чувствовала, как в ее сердце растет возмущение, подобно новому отпрыску в ее чреве. И все-таки когда она преподносила Кроносу запеленатый камень, то плакала не только потому, что, согласно своему замыслу, должна была разыграть перед ним материнское горе. Она плакала также оттого, что ей приходится обманывать мужа и хитрить перед властелином. Однако отступать было поздно.

Но где же могла бы теперь Рея спрятать спасенного ею Зевса? Она придумала лишь, как отвести глаза повелителю, не заботясь о дальнейшем, ибо вечно дремлющие титаны и титаниды почти утратили способность мыслить. Поэтому она решила: спущусь-ка я к Гее. Ведь она мне мать, должна же она что-нибудь для меня придумать. И хотя ей было стыдно, что только в беде она вспомнила о матери, иного выхода она не видела.

Итак, она уложила ребенка в поросшую мхом складку своего кварцевого одеяния и украдкой спустилась с ним во владения матери Земли.