Избранное

Они настигли его в тот момент, когда он шел к Дии; его дружина тем временем пересекала равнину, направляясь к царству Деионея, с тем чтобы завладеть его сокровищами. Почему Иксион шел к Дии, к той, что облеклась в нарядные одежды в день приезда отца, которого так ждала и который был теперь столь гнусно убит? Просто ему так захотелось, как перед тем захотелось насыпать в яму горящих углей, — праздная жестокость. Ему захотелось сжечь в огне алчного сребролюбца. Теперь, когда это желание было утолено, ему захотелось пойти к сошедшей с неба; он шел к ней и не видел этих трех внезапно заступивших ему дорогу, черных, в серых одеждах, сестер с кроваво-красными поясами, с извивающимися змеями вместо волос. Тисифона, взмахнув бичом из живых гадюк, хлестнула злодея по лбу и глазам, яд просочился в его мозг, и он увидел пепел волос Дии и ее глаза — два горящих угля, и в тот же миг почувствовал, как пламень объял все его члены, — он с криком ринулся во двор, взывая к небу, чтобы оно пролилось дождем, но небо сияло ослепительной голубизной. Алекто подстрекала сестер сечь злодея бичами до тех пор, пока он не утопится, однако Мегера укротила ее пыл: пусть Иксион страдает безумием, оставаясь в полном сознании — чтобы испытывать муки.

Яд уязвил мозг, и ежедневно, в час убийства, у него стоял в ушах ужасный крик и шипение змей, напоминающее шипение кипящей крови.

Иксион извивался в муках и знал почему.

Очищение от скверны убийства избавило бы его от страданий, но, сколько он ни молил, обходя алтари и дворы, сколько ни предлагал сокровищ — серебра, золота и железа в слитках, многоценного, серого, ковкого железа, ни один из богов и ни один из людей не решился дать ему искупление: все боялись сестер, богинь мести, а иные опасались, что Иксион обманет их так же, как обманул царя Деионея. Тогда Иксион вознес мольбы к Зевсу: неужто возможен грех столь тяжкий, что даже он, всемогущественный властитель, в руках которого судьба людей: счастье и несчастье, добро и зло, — был бы уже не властен устранить этот грех из мира? Ужели царь богов только прислужник сестер с клубами змей на голове, этих обитательниц отвратительной преисподней? Разве Зевса не чтят как отца, который даровал людям искупление, чтобы заведенный им порядок мира возобновлялся снова и снова, — так пусть же неискупленный от греха свидетельствует, что этот порядок непрочен!

Зевс благосклонно внимал его речам; они изобличали царский дух, кроме того, Иксион был прав: неискупляемый фактически высмеивал порядок, который установил над миром он, Зевс. Нет, он не даст эриниям насмехаться над собой. А посему Зевс спустился с Олимпа и очистил Иксиона в Пенее, и кровь сотни белых свиней смыла вместе с живой водой реки кровь гостя с руки Иксиона. Более того: Зевс пригласил искупленного, в знак очищения, чтобы все о том знали, к себе на трапезу.

Так Иксион оказался за пиршественным столом Державного; он сидел среди богов и смотрел на Геру и никого, кроме нее, не видел.

Мы-то хотели рассказать о Нефеле; однако этого нельзя было сделать раньше, поскольку ее до сих пор просто не существовало. И вот она возникла — пока как замысел в голове Зевса. Гере ничего не нужно было говорить супругу: он видел, как Иксион пожирает ее глазами — ту, что действительно была с неба.

Такой, и только такой он видел ее: та, что с неба.