Избранное

В комнату входят двое мужчин в башмаках, подбитых гвоздями, в грубых плащах и колпаках с кисточками. На спине у каждого вязанка только что наколотых дров. Они здороваются со мной. Я знаю, что они из деревни. Я предлагаю им снять свой груз и сесть, но они с сожалением качают головой. «Никак невозможно, — говорит один, тот, что повыше ростом, — иначе мы можем забыть их». «Ивы издалека тащите эти дрова?» — спрашиваю я. Тот, что пониже, кивает, а первый произносит с гордостью: «Мы несем их из Бернау». Я знаю, что они всю дорогу шли пешком, и спрашиваю, что в этих дровах особенного, ведь такие в любом лесу есть, и тогда оба удивленно глядят на меня, и теперь говорит второй: «Но их же нам подарили!»

24.10.

Выздоровление: я полон шатких надежд на подкашивающихся ногах.

Греет солнце. С «Мятежным Христом» Йожефа в кармане, отбивая такт и бормоча рифмы, направляюсь по воскресным улицам на поиски спокойной скамьи.

Под деревьями на площади Свободы. На каменных плитах детские рисунки: автомобили, автобусы, дома, драконы, игроки в мяч, кошки и снова автомобили, снова кошки, и схематический образ мира в детской игре в «классики», где обозначены «Рай» и «Ад».

Захватывающая мысль: по все более трудной дороге все более трудными прыжками доскакать обратно до исходного пункта и каждый раз, останавливаясь, ставить знак, а потом его стирать.

В американском посольстве спущены жалюзи… Позавчера улетел кардинал, и Золтан говорит: больше всего рады американцы — шестнадцать лет держать у себя в квартире проповедника, кто это может вынести.

Три следующие строфы готовы начерно, труднейшие пассажи переведены — во время бесцельной беготни по улицам. К тому же совсем рядом я обнаружил волшебный дом в югендстиле, который искал все эти дни.

Как жаль, что это здание расположено в таком укромном месте, и к тому же скрыто другими, и никак не создается общего впечатления — следовало бы отойти на две улицы назад, но переулок не позволяет отступить даже на четыре метра. Из деталей вырастает мысленный образ целого квартала такой архитектуры, и вокруг него собираются дома в югендстиле со всех городов.

ВИЛАНДУ ФЁРСТЕРУ [62]

Огромные мотыльки из кирпича и бетона
                        с золотыми, зелеными, красными, синими
                        чешуйками
куски разрубленных тел, павшие с неба
                        после драконовой битвы
застывшие цветы лотоса
                        на асфальтовых болотах
обломки Юры
обломки Мела
обломки Перми
гороскопы для авиапатруля
суры для услаждения Магомета
венцы для грядущего археоптерикса
проекты униформы для племени
                        дипломатов Еноха
золотые набалдашники и пуговицы
золотые якоря для бросания наземь
                       сквозь воздушный океан
позолоченные круги швейцарского сыра
стихари Лепорелло для онанистов Альфы
                     Центавра
гуано ангелов
рококо из реторт
самые нижние ступени лестницы Иакова
тюрьмы тридцатого века
грибоящеры, которые раскрывают свои зонты
тигры, оседлавшие слонов
цитадели, обреченные рухнуть
герб короля из Австралии
атоллы миниатюрного всемирного потопа
сокровищница Али-Бабы
оргии Бердслея
коронация короля мыльных пузырей
детские гробы
постовые будки охраны Гаргантюа
уголки чепрака между штанишками из дамаста
антенны для приема сновидений
расступаются воды Красного моря
                           перед израильтянами
наружные фасады венерина бугра
здесь рассказывает Шахерезада
ателье для моих приятелей-ваятелей

[63].