Избранное

Как же можно это сравнивать? Когда речь идет о фашизме — антифашизме, речь идет не о четырех буквах: «А», «Н», «Т», «И», речь идет о решающем столкновении двух миров! «Но разве тогда речь шла об „И“»? — «Но ведь и об этом „И“ велись споры; борьба шла действительно из-за того, говорит ли некто „гомоузион“ или „гомоуизион“!» — «Но борьба не на жизнь, а на смерть действительно и доподлинно велась из-за того, что люди говорили: туда (к стенке; во главу государства; в каторжную тюрьму; в правительство) — „фашиста“, „антифашиста“».

Странные слова: «Да покроются стыдом и позором те, кто превозносит себя превыше меня!»

Жизнь Барлаха — это жизнь внутреннего изменения par excellence[85]. Для него стал Дамаском[86] Гюстров, он нашел его в самом узком кругу людей, в повседневности, в витринах писчебумажной лавки, в праздниках, которые устраивались в офицерском казино, в детских садах, в заголовках газет, в залах ожиданий, у продавца картофеля, на рабочем рынке. В начале дневника в 1914 году он прославлял «Великую Святую войну», а в конце написал: «И потому да будет проклята война!»

Томас Манн: «Ибо типическое — это и есть миф».

Почему бы мне не написать: «Свой Освенцим он пережил в Гюстрове»? Два ответа мгновенно приходят на ум. «Освенцим — нечто слишком большое для такого сравнения», — гласит один. «Освенцим — это ведь было гораздо позднее», — гласит другой. Оба кажутся вполне убедительными, но оба не вполне верны, особенно первый. Сколько людей пережили Освенцим, реально пережили его, и это их не преобразило.

С другой стороны: могли ли они после этого стать другими, преобразиться?

А что можно было привести в качестве противоположного примера жизни, без внутреннего изменения par excellence? Пожалуй, Наполеона; и тут в голову вдруг приходит столько имен, и имен столь разнородных людей, что я боюсь объединить их в одной фразе.

По-видимому, внутреннее изменение свойственно и мелкой буржуазии, и мелкобуржуазной интеллигенции. Претерпевает ли внутреннее изменение рабочий? Не говорят же о нем, что он внутренне изменился, если он стал министром или директором объединения народных предприятий; в этом случае говорят: «Он вырос», «Он развился в…», «Он раскрыл свои внутренние возможности», «Он показал, на что способен» или проще: «Он стал министром» и так далее. О состоятельном буржуа, если он потерял свое состояние, стал неимущим, не говорят, что он внутренне изменился. Но вот то, что, возможно, произойдет потом с ним и его сознанием, можно, пожалуй, назвать внутренним изменением. Но именно это было бы последствием изменения уже совершившегося, приведением своей сущности в соответствие с уже совершившейся переменой. Однако не является ли как раз это сутью внутреннего изменения?

Можно ли рассматривать внутреннее изменение человека как переход к иной системе ценностей (иные ценности или иная степень старых ценностей), в процессе которого человек определяет свое новое место в мире, завершая прежнюю систему ценностей и принимая новую, проходя через очищение (самокритику, признание, покаяние, искупление, наказание, ритуал и т. п.). Это могло бы объяснить некоторые феномены, происходившие в лагере для военнопленных.

Можно ли сказать: внутреннее изменение есть протекающий в отдельной личности процесс, который с точки зрения истории необходим обществу? Тогда основной чертой внутреннего изменения был бы переход от реакционного к прогрессивному.

Фашизм пренебрегал понятием «внутреннее изменение» — от этих слов несло нерешительностью, безразличием, чем-то нечистым, слабостью, в них не было фанатизма. (Геббельс: «Фюрер никогда не менялся, он всегда оставался одним и тем же».)

Внутреннее изменение — процесс необратимый; невозможность вернуться назад — само его существо.

Значит, проделав путь внутреннего изменения, человек не может вернуться назад, он может двигаться только дальше, а если бы он мог вернуться назад, тогда то, что свершилось с ним (или то, что он совершил), не было настоящим внутренним изменением.

Жан-Поль: «Вечер превращает росу в иней, утро превращает иней в росу».

Но почему я играю понятиями? Ведь моя жизнь была внутренним изменением.

«Твой материал — твоя жизнь, обдумай ее, ее ты знаешь лучше всего!»

Хорошее изречение. Но слова «твой материал — твоя жизнь» заключают в себе два смысла.

«Твоя жизнь — твой материал». Здесь второй смысл почти невозможно почувствовать, он ощутим, только если мы вспомним первый вариант этой фразы.

«Свою жизнь ты знаешь лучше всего» — содержит много значений. Если мы скажем: «Твою жизнь ты сам знаешь лучше всего», — это будет неверно. Если я соберу всех людей, у которых есть воспоминания обо мне, их воспоминания во много раз превзойдут то, что я знаю сам. Первые годы моей жизни вообще существуют только в воспоминаниях других людей, и даже школьные мои годы куда полнее и точнее, чем я, описали бы мои родные, учителя, одноклассники и соседи. А сколько вытесненного, забытого, так и не осознанного мною самим существует в сознании других людей!