Избранное

— Чудесные люди! Они, конечно, всеядны, но предпочитают парочки, которые собираются пожениться или только что поженились и еще не обзавелись мебелью. Хотя больше всего они зарятся на чиновников и вообще на людей с постоянным местом службы, потому что в случае чего всегда могут наложить лапу на их жалованье. А если парочка еще не состоит в законном браке, так что жених в любой момент может уйти в кусты, компаньоны разъясняют невесте, что молодого человека вернее всего удерживают вещи, которые так или иначе он должен будет оплатить. А если он не пойдет с нею к венцу — что ему, спрашивается, делать с этой мебелью? Для начала компаньоны навязывают парочке спаленку и салончик, за которые надо платить всего лишь три франка в неделю. Затем следует полное оборудование для кухни: плита, газовая конфорка, кастрюли, посуда — за один франк в неделю. А где четыре франка, там и пять. Какая разница? Вы ее даже не заметите. Затем пианино — каких-нибудь два франка в неделю, стало быть, уже не пять, а семь. Потом швейная машина за пятьдесят сантимов — итого семь с половиной франков, и еще граммофон за двадцать пять сантимов. Значит, за семь франков семьдесят пять центов, сударыня, вы можете отправляться в путь, да к тому же еще с музыкой. Но все эти вещи надо оплачивать год за годом и до конца жизни.

А если вы хотя бы несколько раз не уплатите в срок, Майер заберет свое барахло назад, прикарманив все взносы — в счет своих трудов и амортизации, а затем продаст его заново другой парочке, которая только собирается вступить в брак. Каждый месяц один из сотрудников бюро регистрации браков за соответствующую мзду сообщает им фамилии и адреса всех тех, кто уже успел заикнуться о свадьбе. Иногда дело не ограничивается мебелью, потому что Майер поставляет также подвенечные платья для невест и черные костюмы для женихов. Он поглядывает и на живот девицы — всякое ведь бывает — и сразу же волочит люльку, детский стульчик и кружевные пеленки. В Музее Отечественных и Импортных Изделии все еще стоит кровать, которую я получил от одного из конкуренток Майера. Его фамилия Вайнштейн, и он продал меховое манто стоимостью в тысячу четыреста франков одной торговке креветками, которой пришлось расстаться со своей покупкой, потому что она не смогла выплачивать задолженность больше четырех лет. На манто наложили арест в тот самый момент, когда дама входила в дансинг. И как она ни кричала, что уже четыре года выплачивает деньги, ей это не помогло. Она вцепилась в свое манто, как в единственного ребенка, и ее волочили через всю улицу, пока удалось вырвать его из ее рук… Я случайно шел мимо и спросил, что тут происходит. И тогда мне все рассказала ее дочь, потому что сама торговка креветками уже совсем утратила дар речи. «Взгляните на мою мать, мсье. Это все сделали евреи с улицы св. Катерины», — сказала девушка, тогда как мать хранила горестное молчание. Я сразу же отправился к Вайнштейну, и он подписал формуляр, поняв, что со мной шутки плохи.

— Так! — сказал Боорман. — Вот эту захудалую обувную фабрику тоже надо включить в наш список — ее хозяева, видите ли, иллюстрируют свою рекламу фотографией с птичьего полета. Это, пожалуй, еще хлеще «Отеля Вашингтон»! Видите лес заводских труб, вздымающихся к облакам? Надо сказать, что я случайно знаю эту крысиную нору. Одна-единственная жалкая труба принадлежит фабрике, все же остальное — соседнему газовому заводу, как, впрочем, и необъятное море складских помещений, простирающееся вплоть до горизонта. Эту фирму тоже легче всего поддеть на крючок гигантскими преувеличениями: дайте им гигантские ботинки, гигантскую кожу, гигантскую статистику! Вы напишете, к примеру, что если поставить рядом все ботинки, которые «Лярош, Классенс и компания» изготовили со времени основания фирмы, то получится гигантская цепь — такая длинная, что она протянулась бы от Парижа до Владивостока. Можно и так: эти ботинки, если их уложить штабелем, образуют гигантскую колонну с основанием в один квадратный метр и не менее десяти тысяч метров в высоту — иными словами, на тысячу метров выше самого высокого пика Гималаев. И наконец, вы скажете, что если бы кожа, из которой изготовлены эти ботинки, была железом, его хватило бы на постройку двадцати пароходов водоизмещением тридцать тысяч тонн каждый. И мы перекроем их роскошный снимок с птичьего полета такими фотографиями контор и мастерских, о которых Лярош и мечтать не смел. Сперва контора. Его два с половиной клерка будут сидеть на переднем плане и смотреть в аппарат, а на заднем плане мы разместим обувщиц, упаковщиц и других работниц, каждая будет держать ручку или защепку для писем, и всех мы заставим смотреть на пол, чтобы их нельзя было опознать. Затем — мастерские. Для этого мы пригласим на время обеденного перерыва несколько сот человек с газового завода. Каждый из них взвалит себе на плечи пустой ящик, мы попросим их прошагать по двору цепочкой и сделаем снимок с подписью: «Продукция одного дня готовится к отправке в Южную Африку».