Избранное

— Кончай ты… Я же серьезно. Так называемая проблема вагонов, тем более в том виде, как она складывалась когда-то для комбината, если уж хочешь знать, и тогда не стоила трех копеек… Ей-богу! И лично я, если и обращал на нее когда-нибудь внимание, то лишь как на результат чего-то ку-у-да более важного и пока еще не решенного…

Кряквин приостановился, и они с Гавриловым опять закурили. А день стоял вокруг уж больно хороший. С морозцем, но без ветра совсем, теплый… Снег коротенькими замыканиями искрил по бортам бульдозерной траншеи-тропы, и все время откуда-то сверху, из абсолютно чистого неба, ссыпалась блесткая, иглистая изморозь.

— Вот тебе, значит, не хватает вагонов… — после нескольких сильных затяжек кряду заговорил снова Кряквин. — Да-а, брат… Сочувствую. Горе. А вот ему — проходчиков, вибропитателей… Еще и главный инженер у него на руднике… дырка. Правда ведь, Павел Степанович? И волюшки бы тебе, волюшки побольше, а? Чтобы уж никто над ухом не дышал. Ты бы уж тогда-то рванул… Знаю, знаю, о чем мечтает девица. Сам проходил это… Кстати, гениальное исследование Шаганского по вашему руднику, ну… «О причинах снижения престижа профессии проходчика…» — так оно, кажется, называется? — я прочитал раньше, чем вы.

— Как? — удивился Тучин. — Я же…

— А-а… Бросьте. Шаганский из той породы бегунов, которые, если надо, и собственную тень обгонят. Что, не понимаешь? А еще… бегун. Ну да наплевать. Чего мы об этом? У него же привычка носиться по верхним этажам — безусловный рефлекс. Чуть что — к начальству. Ну а раз Михеева нет, то ко мне. Ох и хвалил же он тебя, Паша… Ну будто стучал на тебя. Ей-богу. Понимаешь, когда Шаганский кого-нибудь хвалит… у меня после этого почему-то зубы болят, — Кряквин ткнул себя пальцем в грудь, — бр-р-р… И в душ с ходу охота. В общем, хвалил, хвалил, а потом, значит, и попросил «конфиндэньциально»… — Кряквин похоже скопировал Юлия Петровича, — ознакомиться с его последней, «скромной» работой. И очи свои при этом потупил… Тьфу!

— Но для чего он это? Не понимаю…

— Да для того же! — вспыхнул Кряквин. — На всякий случай. Чтобы свою собственную безопасность, шкуру свою то есть, еще хоть немного, но да подобезопасить — понял? И хватит об этом. Хватит! Не о нем же сейчас речь, а о вас. Это же вам, понимаете, не хватает проходчиков, вибропитателей и прочего служебного инвентаря? Вам.

— Мне, мне… — пробурчал Тучин.

— А вот Варваре моей, жене-супружнице, до полного счастья учебников пацанам в школе не хватает. Нету их, говорит, в Полярске — нету! Тоже тоска, между прочим. Задача, не скажи… А кому-то знаете чего недостает? Мозгов. Да, да… Этого самого серенького вещества! И вот это уже куда пострашнее… Де-фи-цит на них явный. А почему так, а? Отчего? И вот тут-то мы и начнем новую тему… Потребность кого-то в чем-то, или дефицит по-иностранному, — сама по себе штука вроде бы и неплохая. Стимулирует, активизирует, целеустремляет и так далее. Но с тем дефицитом, который нервирует нас, чуток посложнее. Факт. Пошли, мужики… — нервно сказал Кряквин, и снова пронзительно завизжал под ногами снег.

— Простите, Алексей Егорович… — разрушил возникшую паузу Тучин. — Я вот сейчас слушал вас и вдруг вспомнил Толстого…

— А что?

— Совпадение мыслей…

— Все ясно. Это он у Кряквина спер, — съехидничал Гаврилов.

Кряквин улыбнулся и далеко отщелкнул догоревшую папиросу.

— В сугроб захотел? Воткну ведь, как редьку… А если уж серьезно, то, конечно, признаюсь… не до художественной литературы мне нынче, Паша… Варька сует мне книжки, а стану читать… про дефицит думаю… Для того чтобы избавиться от этого проклятого дефицита, как зла, мешающего нам жить, надо бы нам сегодня думать не только о сегодняшнем дне. В общем, осознаем мы насущность нужд наших и не умеем покуда увязывать их с предвидением будущего. Во-от… А в этом увязывании — перспектива… Факт. Вот… А аппетит-то у нас, у человеков, приходит во время еды, и хочется нам поэтому продолжать и продолжать улучшения… Знаешь, Иван Федорович, о чем я теперь усиленно думаю?

— О чем же?

— О сути сегодняшнего понятия «план».

— Америку открываешь?

— Нет.

— Тогда велосипед…

— Кыш! Я серьезно. Тебе не кажется странным, что мы, то есть ты, он и я, конечно, периодически перевыполняя или просто выполняя планы, ну, скажем, как в прошлом году, тем не менее все торчим и торчим на одном и том же месте?.. На каком, я тебе сейчас объясню. Ты только не ухмыляйся… Вспомни, пожалуйста, как одиннадцать минувших месяцев мы на всех законных основаниях, так сказать, раздавали премии… И тогда никого не смущало и никто не краснел при этом, что премии эти начислялись нам всем тогда — от коменданта общежития, методиста-физкультурника, управдома и кладовщика до меня и Михеева — в то самое время, когда комбинат не обеспечивал опережающего темпа роста производительности труда над заработной платой… А в результате? Отсюда, естественно, и вопрос — как же так, господа хорошие? Это же фантомастика какая-то! А как же?.. Перевыполняем, выполняем и — нате — если уж положить руку на сердце — не выполняем, выходит… В чем дело?