Избранное

— Алексей Егорыч! Товарищ главный инженер! — услышал Кряквин. Оглянулся. Так его давно не называли — отвык даже. С противоположной стороны улицы ему махал рукой Павел, персональный шофер Михеева. — Идите сюда! Вас зовут!..

— Извини, Сергей Антоныч… — сказал Кряквин Скороходову и стал пробираться сквозь толчею.

— Привет, Паша! С праздником! В чем дело?

Павел загадочно улыбнулся. Показал головой на машину. Кряквин пригнулся и… увидел Михеева. Даже развел руками от удивления, быстренько обошел машину и открыл дверцу:

— Вот это да! Не ожидал… Ей-богу! И разведка не донесла ничего… С праздником, Иван Андреевич!

— Вас также. Садитесь…

Кряквин влез в машину.

— Это надо же!.. Когда прилетели?

— Сегодня ночью.

— Да-а… Нет чтобы обрадовать сразу-то?

— Инкогнито. Зачем вам сон нарушать?

Машина скатилась к железнодорожному переезду и пошла колесить закоулками, обросшими деревянными домами, кружным путем выбираясь снова к центру Полярска.

— Ну как вы, Иван Андреевич? — спросил Кряквин, так и не придумав другого вопроса.

— Как видите… Встал. Пора уж. Вы и не представляете, как обрыдли мне эти… в белых халатах… Прямо вот здесь вот сидят! — Михеев показал на горло.

— У вас и в машине лекарствами…

— Провоняешь… Хоть в химчистку сдавайся. Как вы-то, Алексей Егорович? Я, честно говоря, рад вас видеть. Рад…

— Я тоже, — тепло ответил Кряквин.

— Да-а… — протянул задумчиво Михеев. — А что, если бы я вас на рюмку чая пригласил? Не отказали бы?..

— Спасибо.

— Вот и хорошо. К дому, Павел, пожалуйста.

В машине было тепло. Приемничек рассказывал о параде на Красной площади. Михеев сидел похудевший, осунувшийся. Без шапки. Кряквин украдкой взглядывал на директора, с грустцой отмечая на его тщательно выбритом лице резче обозначившиеся морщины и седину, теперь уже почти полностью обморозившую крупный затылок.

— Может быть, мое приглашение… — начал Михеев.

— Нет, нет, Иван Андреевич, — остановил его Кряквин. — Я абсолютно свободен.

— Это прекрасно… — со странной усмешкой качнул головой Михеев.

— Ну вот! Наконец-то!.. — воскликнула радостно Ксения. — Явились не запылились!.. Помереть прямо легче, чем вас дожидаться! — Она шумно засуетилась. — Раздевайтесь скорее!

— С праздником вас… Ксения Павловна… — сдержанно сказал Кряквин и угловато затоптался в прихожей, шаркая ногами о коврик.

— Да пожалейте вы его! Хватит. Давайте я за вами поухаживаю. Все-таки приятно за директором ухаживать. — Ксения подмигнула Кряквину и повесила на крючок его меховую куртку. — Проходите, проходите. Будьте как дома.

Кряквин не часто бывал в этой квартире и сейчас невольно осматривался. Что и говорить — Михеевы жили постоличнее, что ли… у Кряквиных дома все было попроще, погрубоватей, без этого изыска. Он и Варюха вообще мало обращали внимания на внешний комфорт.

Ксения, свежая, нарядно одетая, красивая, все пыталась создать настроение:

— И сразу к столу! Промедление смерти подобно. Прошу вас, Алексей Егорович, вот сюда. А сюда уж мы моего Михеева. Он нынче у нас хворый — поторчит на втором плане. Это не важно, что он Герой… Здесь, понимаете, вне очереди не получится. А я вот сюда, с вами рядышком. Не возражаете?

От Ксении исходил какой-то неуловимо приятный, незимний аромат. Светлые волосы ее, свободно рассыпанные по плечам, щекотнули озябшее лицо Кряквина.

— С чего начать, а? — показала Ксения на бутылки. Стол беспокоил глаза продуманно-выверенной, искрящейся сервировкой. — О-о, вспомнила! Мне тут недавно Шаганский анекдот рассказал. О главных, ну то есть самых основных вопросах разных эпох. Хотите, расскажу? Очень неглупо. Значит, так… Быть иль не быть? Представляете? Гамлет. Кто виноват?.. Что делать?.. С чего начать? И наконец, наиболее популярный вопрос нашего с вами времени… Какой бы вы думали? Какой счет?! — Ксения рассмеялась первая.

Улыбнулись и Кряквин с Михеевым.

— Действительно, неглупо… — сказал Михеев. — Счет — дело серьезное. За все ведь платить-то приходится… по счетам.

— Да ну тебя! — отмахнулась Ксения. — Ты под любое готов подвести целую философскую базу. Правда ведь, Алексей Егорович?.. Так с чего мы все-таки начнем?

— С нее, наверное, с родимой… — Михеев потянулся к бутылке с «Посольской» водкой.

— Ку-у-да? Не тронь! — шлепнула его по руке Ксения. — Вот сейчас-то… твой голос… не в счет, — сакцентировала она на последнем слове. — Отпрыгался, понял? Твой удел — «Ессентуки». А вот мы действительно врежем! — Она наполнила рюмки себе и Кряквину.

Михеев нарочито горестно-горестно вздохнул и набулькал себе в бокал минеральной.

— Отчизне кубок сей, друзья… За Первое мая!

Чокнулись и выпили. Стало тихо. Откуда-то из глубины квартиры — там, видимо, работало радио — донеслась мелодия песни. Все невольно прислушались.

— Ну, вот опять… — сказал Михеев.

— Что? — не поняла Ксения.

— Да «Гренаду» поют… Слышите?

— Ну и что?

— Да так… Пусть поют на здоровье. Популярная штука. Сколько лет ведь живет…

— Ты к чему это все… общеизвестное, муж? Поясни… — не скрывая иронии, попросила Ксения.