Избранное

Из окна отеля «Хилтон»
Виден берег Иорданский.
А на море, словно чайки,
Яхты белые снуют.
Ждали, что приедет Клинтон,
Президент, угодник дамский…
Потому-то не случайно
Здесь божественный уют.

И хоть я не новый русский,

Чаевыми не бросаюсь, –
Нас престижно принимают,
Будто царскую семью.
Я смотрю на море грустно,
Как усталый смотрит аист
В небеса, что снова манят,
И на дом в родном краю.

Из окна отеля «Хилтон»

Виден берег Иорданский,
Но не виден отчий берег
И не светится Москва.
Вся надежда на молитву…
Я печали не поддамся,
Потому что я не верю,
Что поможет мне тоска.

А вернемся мы в Россию,

Из окна своей квартиры
Ничего я не увижу –
Ни Бейт-Лехем, ни Эйлат.
Даже берег тот красивый
С огоньками – как пунктиры –
Станет вдруг намного ближе.
И захочется назад.

2001

День дерева

Не перестану удивляться
Тому,
Как много лет назад
Без суеты и агитаций
Пустыню превратили в сад.

Теперь есть день такой,

В который
Выходят все сажать сады.
И потому здесь каждый город
В кругу зеленой красоты.

И я горжусь, что среди многих

Роскошных пальм – есть и мои.
Они стоят вблизи дороги
Как символ искренней любви.

Когда деревья мы сажали,

Я вдруг поймал себя на том,
Что некогда земля чужая
Мне заменила отчий дом.

И как бы жизнь здесь ни сложилась,

Я знаю, что на все года
С Израилем меня сдружила
Ее садовая страда.

2001

«Холмы, как опрокинутые чаши…»

Холмы, как опрокинутые чаши, –
В живых узорах городских огней.
И темные оливковые чащи
На этом фоне кажутся темней.

Иерусалим намерен отоспаться.

И замирает музыка дорог.
И небо – словно черепаший панцирь –
Накрыло город вдоль и поперек.

Как радостно звучит он на иврите –

Иерушалайм… Но в имени его
Есть что-то от трагических событий,
И боль потерь, и славы торжество.

На город сверху смотрят звезды строго

Глазами близких, кто покинул нас.
И даже все не верящие в Бога
В минуты эти слышат Божий глас.

1998

Русские израильтяне

Александру Поволоцкому