Избранное

Затих самолет…
И прорвалось волненье –
Над скрытым восторгом –
Мальчишеский гвалт.
Старик опустился при всех на колени
И землю Святую поцеловал.

Страна не забыта… Забыты обиды,

Которых в той жизни хватало с лихвой.
И кто-то, быть может, подастся в хасиды.
А кто-то сменил лишь свой адрес и строй.

В России могли их словами поранить…

Израиль их «русскими» сходу нарек.
И «Русская улица» – это как память
Всему, что уже отслужило свой срок.

Но в сердце хранятся семейные даты.

И праздникам нашим оказана честь.
Российские парни уходят в солдаты.
И русская речь не кончается здесь.

А в душах иная страна прорастает

Сквозь беды и радость, бои и бедлам…
И молодость, словно израильский танец,
Несется по прошлым и будущим дням.

И местный пейзаж, как полотна Гогена,

Привычен уже и прочтен наизусть.
И только навеки останется в генах
Необъяснимая русская грусть.

2003

Гефсиманский сад

Христос молился…
Гефсиманский сад
К Его лицу склонил свои оливы.
А за холмами угасал закат.
И Он подумал:
«Боже, как красиво!»

Христос стоял вблизи учеников.

И между ними – горькое молчанье.
А с неба наклонился звездный ковш,
Как будто мог он вычерпать печаль их.

Он говорил: «Душа моя скорбит

Смертельно…»
И просил: «Побудьте рядом».
Своих сомнений и своих обид
Он в эту ночь ни от кого не прятал.

И о себе все зная наперед,

В душе своей не ощущал Он страха.
Не содрогнулся, слыша, как идет,
Гремя оружьем, медленная стража.

И Он сказал: «Зачем же на меня

Идете вы с колами и мечами?
Я не разбойник среди бела дня…»
Но те хранили гнусное молчанье.

Дорога шла сквозь злобу и сквозь ложь.

Свое страданье выдавал Он взглядом.
И месяц плыл над Гефсиманским садом,
Как занесенный над землею нож.

1992

Галилейское море

«…Кто же это, что и ветрам повелевает и воде, и повинуются Ему?»

Евангелие от Луки

Разыгрался Киннерет,
На людей осерчал.
Ярость билась о берег,
Как о ветхий причал.

И, мятежную душу

Распахнувши до дна,
Он внимал ей и слушал,
Как металась она.

Как от гнева темнела,

И грозя, и скуля…
И великого гнева
Испугалась земля.

А в пучине мятежной,

В шуме волн и дождя,
Распрощавшись с надеждой,
Погибала ладья.

Обреченные люди,

Руки к небу воздев,
Все молили о чуде,
Чтоб смирить этот гнев.

«Мы судьбу не поборем.

Нам дорога – на дно…»
И пошел Он по морю.
И утихло оно.

Как смирившийся пленник,

Смолк Киннерет в тени.
И, упав на колени,
Зарыдали они.

И сходили на берег,

Не стыдясь своих слез.
…В одеянии белом
Удалялся Христос.

2000

«В Рождество Христово выпал снег…»