Избранное

Ибо мир, захлебнувшись уставами,
Словно лыжник, слетающий с лыж.
Истину глаголят уста мои, —
Имеющий уши, услышь!

Произойдет такая битва,

Когда решится ИЛИ — ИЛИ…
Потом война была убита
И труп ее валялся в мире.

Поминай войну как звали,

И столетий через семь,
Если б люди воевали,
Их бы не было совсем.

Будет что через столько лет,

Бог весть,
Но сегодня на вкус и на цвет
Товарищи есть.

Мы увидим алмазы небес,

Бриллианты высот,
Но сегодня силен бес,
Людьми, что вениками, трясет.

Не только сегодня, но и вчера

Почти что все было бездарно отстало;
Хоть новую эру страна начала,
Но новая эра еще не настала.

На складах картофель сгнивал и зерно,

Пречерствый сухарь голодающий грыз,
И не было хлеба, картофеля, но
Я все равно любил коммунизм.

На собраньях старательно переливали из

Пустого в пустое. Вопросы ставились
На повестку дня. Комсомольцы старились,
А я все равно любил коммунизм.

В искусстве безвкусью платили дань,

Повылезло много бездарных подлиз.
Меня не печатали. Печатали дрянь.
Но я все равно любил коммунизм.

За что не печатали? Чему был так рад?

Что заприметил вдали?
Коммунизм, по-моему, — Поэтоград,
Где все люди богатыри.

Там откровенность необыкновенная —

Взаимопонимания основа.
На уровне такого Откровения,
Которое осмысливает слово.

Простое слово фактов и имен,

Неподчиненных логике грошей.
В такой стране у времени времен
Ни заключенных нет, ни сторожей.

Дома домов столицами столиц

Превращены в развалины развалин,
Чтоб крики криков раздались
Воззваньями воззваний.

Огни огней знаменами знамен

Стихи стихов зажгли в моей душе,
Чтоб я стоял у времени времен
На самом стоэтажном этаже.

1940–1941

Фантастические годы

Часть первая

1

Был легковерен и юн я.
Сбило меня с путей 22 июня,
Очень недобрый день.

Жизнь захлебнулась в событьях.

Общих для всей страны,
И никогда не забыть их,
Первых минут войны.

2