Избранное

Миг утешенья – только слабость
В твоём нацеленном пути,
Пускай лишь слабый отзвук славы,
Но предназначено будить
В твоей душе сознанье веры,
Зажечь погасший огонёк
И расшатавшиеся нервы
Связать до времени в клубок.
Кто, что источник утешенья:
Улыбка ль женщины простой,
Забытой песни воскрешенье,
Или открывшийся простор,
Иль друга крепкое пожатье,
Тепло в заснеженной избе?
Всё, как погожий месяц к жатве,
Всё в утешение тебе.
И ты душой обетованной
И просветленным вновь умом
Поймёшь, что ты не гость незваный,
Не неожиданный, как гром,
Не дом пустой, готовый к сносу,
И не покинутый ковчег,
И не репей, залипший в косу,
А нужный людям человек.

1985 г.

Дмитрию Кедрину

Черкизово в снегу,
И снега скрип,
И лёгкого морозца нетерпенье,
Как ликованья праздничного крик,
Его перу давали вдохновенье.
Врывался в дом,
Скорей, скорей к перу!
И рассыпал мгновенно
Бисер строчек,
Чтоб первым встретить
Солнце по утру,
Чтобы последним
Распрощаться с ночью.
Как он спешил
Безудержно творить,
Не оставляя времени для точки,
Чтобы потом
России подарить
Поэзии немеркнущие строчки!
Черкизово в снегу,
В снегу порог,
Встаёт заря устало из-за речки,
И Дмитрий Кедрин,
Отложив перо,
Щекой прижался
К выстуженной печке.

27 ноября 1974 г.

«В душе разорвана струна…»

В душе разорвана струна,
Сегодня пустозвонен весь я,
И равнодушная луна
Глазеет тупо с поднебесья
И я ей вторю пустотой,
Такой бездушной и безликой,
Такой дешёвой и простой,
Довольный песней невеликой.

Июнь 1977 г.

«Лишь в августе стремлюсь я стать поэтом…»

Лишь в августе стремлюсь я стать поэтом,
Лишь в августе парю в полёте птичьем,
Я преклоняюсь перед мудрым летом,
Перед его красою и величьем.

Мне так близка родного лета зрелость,

И ничего не может быть чудесней,
Нет ни минуты, чтоб в душе не пелось,
И нет ни дня, чтоб я не встретил песней.

Август 1988 г.

Осень любимая

Как осень чувства обостряет
И дум тревожит глубину,
Неизгладимая, простая,
Люблю тебя, тебя одну!

Устойчива на небе синь,

Так благодатно и погоже,
Что нет милее и дороже
Тобой написанных картин.

Давно уж скошена трава,

Стога, как пирамиды, встали,
Тяжёлые тетерева
Людей таиться перестали.

Под солнцем выгорает лес,

Аукающий и манящий,
Там Акулины и Маняши
Перекликаются окрест.

Пегас мой – сивая лошадка

Парит натруженной спиной,
Воз сена, вздыбленный и шаткий —
Парнас обжитый и родной.

И я – неизданный поэт,

Лежу, как Бог, на стоге сена,
Пусть говорят: – несовременно,
Зато прекрасно. Спору нет.

Сентябрь 1975 г.

«Пролетели года…»