Избранное

Деревня, ночь, и кваканье лягушек,
Ночной фонарь чуть освещает пруд,
Да отплеск фар от редких легковушек
Выбеливает листьев изумруд.

Гляжу в окно: журавль у колодца,

На сером небе ни одной звезды,
На взгорье мерин в темноте пасётся,
Освободившись от дневной узды.

Под сенью лип припрятались избушки,

В них света нет, деревня спит давно.
Висячий рельс тревожной колотушки
Напоминает старое кино.

И первобытность деревенской ночи

Зажала душу обручем тоски.
Как гулко сердце в немоте клокочет,
Как бьётся кровь горячая в виски.

Август 2000 г.

Всё нормально

Дождь прошёл, и радуга повисла,
Засверкали глянцем тополя.
Жизнь моя, напрасно ты прокисла,
И напрасно потерялся я.

Горизонт от туч освободился,

Заиграл весельем неба шёлк.
Что ж ты отчужденьем оградился
И в себя безвременно ушёл?

Встрепенулись ветки краснотала,

Заплясали в зеркале реки.
Вытряси с души своей усталость
И себя на дело обреки.

Ветерок замолк на перепутье,

Он уже шарахаться устал.
Всё нормально, и по самой сути,
Ты ещё ни в чём не опоздал.

2001 г.

Деревни

Российская святая глухомань,
Мир чистоты и мир уединенья,
Там мятный дух от деревенских бань
Твоей душе даёт успокоенье.

Там в буйстве красок полевых цветов

Гудят шмели и мельтешат стрекозы,
Преобладанье северных ветров
И по зиме трескучие морозы.

Давно к селу дорога заросла

И покосились древние избушки,
Одна лишь треть осталась от села
И в этой третьи лишь одни старушки.

Деревня запустения молчит,

Никто молчанье то не нарушает,
Лишь иногда, сердит и нарочит,
Собачий лай округу оглашает.

У деревень судьба предрешена,

Их время за ненадобностью рушит.
Настоянная зноем тишина
Закладывает, как в полёте, уши.

Который год, и всё в последний раз,

Я вижу их, они подобны раю,
Века ушли, и вот уже при нас
Они с покорством тихо умирают.

Июль 1996 г.

На погосте

С дождями октября меня терзает грусть,
Блажит душа и замирает сердце.
Как в бездорожье заплутала Русь,
Так вот и я, куда не знаю деться.

Умом я понимаю, что ничем

Я воскресить веселие не в силе.
О, как я тих! О, как прискорбно нем!
Торчу, как крест столетний, на могиле.

Иду смиренно на глухой погост,

Что притаился сбоку у церквушки.
Здесь я один. Я здесь проезжий гость,
И нет в кармане ни одной полушки.

Нет, не глухой я. Нет, я не слепой,

Нет, я не попрошайка и не нищий.
Не нарушая пращуров покой,
Я надписи замшелые очищу.

И вглядываясь в чьи-то имена,

И считывая жизни чьей-то даты,
Я в отрешенье чёрном, как монах,
Предстану перед вечностью распятым.

Душа и мысль на глубину веков

Всего на миг готовы опуститься,
Но от тяжёлых роковых оков
Не смогут никогда освободиться.

Октябрь 2000 г.

«Я много в жизни упустил…»