Избранное

представить. Но, как ни странно, именно в этих его качествах — точности и аккуратности — заключалось нечто такое, что нередко вызывало ироническую усмешку. Тишков, казалось, напрочь был лишен того свойства ума, которое именуется воображением. Будучи при этом человеком несомненно храбрым, он, по убеждению Евстигнеева, годился только на роль исполнителе. И наверно, не случайно к своим сорока четырем годам Тишков занимал скромный пост помощника начальника оперативного отделения штадива. В предстоящем бою за Вазузин Тишков должен был неотлучно находиться при командире дивизии на КНП.

— Что там произошло с нашим поиском? Что рассказывал Зарубин? — спросил Евстигнеев, обращаясь сразу к Тишко^.у и Аракеляну.

Несмотря на то что физически Евстигнеев был вполне готов к действиям нынешнего дня, мысли его и чувства по инерции в значительной степени принадлежали дню вчерашнему. И он отметил это про себя — он привык к самоконтролю — и отметил равно, что внутренне он будто еще не собрался, не сконцентрировал свой ум и волю на главном.

Основная его работа еще не началась, и ои невольно подпадал под влияние той атмосферы некоторой отрешенности, что царила до его прихода в штабе.

Тишков докладывал подробности неудачной попытки наших разведчиков скрытно подойти к отдельным строениям на северной окраине Вазузина, а Евстигнеев, слушая его, смотрел на четкий профиль Тонечки и вспомнил, что она считается лучшей телефонисткой дивизии. «Красивая девушка, порядочно к ней, наверно, пристают»,— мельком подумал Евстигнеев и сказал:

— А вы, товарищ Аракелян… вам нечего добавить? С Зарубиным вы разговаривали?

— Мне он то же самое рассказывал, товарищ подполковник. Беспрерывно навешивают ракеты и стреляют,— ответил Аракелян.— Любопытно, что доты напротив оврага охраняются, по всей видимости, намного сильнее, чем в центре.

— Чего же тут любопытного? — сказал Евстигнеев.— Центр у них вон как прикрыт с высокого берега, где церковь. А вот чем они прикрываются с севера?.. Очень все же плохо, что поиск не удался.

— Товарищ Зарубцн приказал мне созвониться с левым соседом, как только наладят связь,— сказал Аракелян.— Левые соседи тоже высылали поиск. Похоже, что, пока немцы били по нашей группе, разведчики соседей просочились. Во всяком случае, так предполагает товарищ Зарубин.

— А вот это уже новость. И важная. С этого бы и надо на-

47

чинать,— сказал Евстигнеев и понял, что главное, на чем оп должен сосредоточить свое внимание,— это последние, самые свежие данные о противнике.— Что еще удалось вам выяснить, вам лично, в центре? — спросил он Аракеляна и слегка нахмурился.— Что это приходится вытягивать из вас каждое слово, товарищ Аракелян?

— Да нет, я как будто уже все сказал,— ответил тот.— Абсолютно, мне кажется…

Аракелян, как и его прямой начальник Зарубин, был призван из запаса, но если старший лейтенант Зарубин быстро и прочно утвердился в своей работе начальника разведки дивизии и вообще по всем статьям ничуть не уступал хорошему кадровому командиру, то Аракелян пока не мог как следует овладеть даже уставными формами обращения, что, впрочем, Евстигнеев ему легко прощал. Хуже было, что Аракелян плохо переносил большие переходы и морозы, он сильно уставал и тогда превращался совсем в невоенного — в того медлительного, в меру чудаковатого доцента, каким он был еще полгода назад.

— Товарищ Синельников, проверьте еще разок, есть ли связь с левым соседом,— сказал Тишков, которого обуревала жажда распоряжаться, пока он здесь был старшим после Евстигнеева. Кроме того, он отлично понимал, что волнует начальника штаба.

— Мне доложат об этом, товарищ капитан,— мягко ответил Синельников, произнося, как обычно, когда он говорил не по телефону, слова очень чисто и правильно.— Раньше чем войска займут исходный рубеж, связи с соседями быть не может. Кажется, ясно.

— Я ведь с вами разговариваю как с оперативным дежурным, товарищ старший лейтенант,— тоже‘мягко сказал Тишков, ища взглядом поддержки у Евстигнеева.

— Все понимаю, товарищ капитан,— сказал Синельников.— Как оперативный дежурный докладываю, что связи с соседями пока нет. Как начальник связи могу объяснить почему…

Синельников был прекрасный специалист, умница, хотя порой и нудноват, особенно когда пускался в объяснения.

Евстигнеев хотел было оборвать неуместную пикировку (оп все время помнил, что главное сейчас — новые, самые последние данные о противнике, и хотел на этом сосредоточиться), но тут со скрипом растворилась дверь, и в белесом морозном облаке показался сперва Полянов в застегнутом на один крючок полушубке, с белым свертком, вероятно маскхалатом, за ним — Юлдашов с винтовкой, а за Юлдашовым — Инна.

Увидев Евстигнеева, Полянов сунул Юлдашову сверток, за-

48

стегнул полушубок еще на один крючок и, улыбаясь, приложил руку к виску.

— Ну что, уже собрался? Радуешься воле? — просияв глазами, сказал Евстигнеев.

Полянов, как они условились с вечера, должен был отправиться в дот, занятый нашими разведчиками, чтобы оттуда помогать Еропкину и информировать о ходе боя свой штаб.