Избранное

Сегодня солнечный день. Во всех комнатах чисто, и уже установлены парты. Но еще пустынно в этом большом деревянном доме. Раньше здесь была управа. А школа ютилась в одном деревянном доме, с одним учителем на сорок мальчиков. Теперь на землях Глубоковского совхоза почти столько же преподавателей, сколько полвека назад было учащихся. Педагоги сегодня тоже в приподнятом настроении. Они собрались на горе, в школе, обсуждают свои важные дела. А здесь в соседнюю комнату забрела курица. Она громко, по-бабьи, кудахчет уже минуты две. Так что моя собака только сидит и водит ушами да иногда закрывает глаза от этого нестерпимого крика. А кудахтанье прямо грохочет в пустых стенах. Большой валун, что уставился из-под капюшона в коридор, недовольно напрягает каменную зернистость своего лица. Но с места не трогается. Это хорошая примета, если курица в пустом доме перед заселением снесет яйцо. Курица смолкла и важными шагами, с ощущением исполненного долга, гулким коридором выходит на улицу. К крыльцу подходит соседский гончак. Он лизоблюд. Вчера только поел он у хозяев своих все за день снесенные курами яйца. Гончак знает, зачем поднимается по крыльцу. Но моя собака рычит, и тот останавливается.

По крыльцу раздаются громкие, веселые шаги. Женщины, приведшие комнаты в порядок и уже застелившие для школьников постели, идут за своими сумками. Сумки они оставили здесь на время, пока уходили в школу. В сумках печенье, хлеб, конфеты и всякое другое, что из магазина домой носят. С ними завхоз Антонина Васильевна. Эта бойкая, подвижная женщина всегда напоминает мне почему-то Василия Теркина. Этакий Теркин, преобразившийся в женщину-завхоза.

— Вона, девчата, — хохочет Антонина Васильевна, — прямо на постелю снесла!

Из школы дорогой спускается Владимир Андреевич. Он шагает своей немного ныряющей походкой, опираясь на палку. Он в белой расстегнутой рубашке, загорелый и озабоченный. Обычно Владимир Андреевич заглядывает ко мне, сейчас он проходит мимо.

Владимир Андреевич Масленников родился невдалеке от мест, которые сейчас дают нам повод говорить так много о поэзии, красоте, о тишине лесов и озер, о добрых человеческих глазах, да и о делах простых и естественных. Он подростком попал в оккупацию, а после оккупации воевал. Под Ригой в разведке наступил на мину. Учился в педагогическом институте в Ленинграде и вот уже восемнадцать лет живет в Глубоком. Он рыбак и грибник. Он прекрасно образован, много видел, читал, знает. На уроках его всегда интересно. В нем чувствуется сильный характер, без признаков мелочности или педантства. Вечерами часто приходит он ко мне, вынимая из карманов на стол ранетки, вкусные, сочные мелкие яблоки. Подолгу говорим о том да о сем. А ранетки забавляют нас за столом, как порой забавляют собеседников семечки на завалинке. Иногда среди полдня заглядывал я к нему в сад, и Владимир Андреевич с разных деревьев насыпал мне за пазуху яблок. Среди жаркого полдня яблоки катались у меня за рубашкой, как чуть заледеневшие снежки. И потом, если рубашку стирали, даже не раз, от нее долго пахло яблоками.

Я мало встречал на свете людей, так соответствующих натурой делу, которое выбрали. И от этого естественность в осанке, в интонации голоса, в манере говорить с подростком и со взрослым и этакая обаятельная независимость, которая дается не всякому. И происходит это не от каких-то необыкновенных личных качеств Масленникова, просто на своем он месте, делает именно то, что может и хочет, к чему его талант. А педагогический талант у Владимира Андреевича наследственный. Мать его учительница, и матери мать учительница тоже. Да и обе его дочери работают в деревенских школах.

Лицом Владимир Андреевич напоминает в профиль некий силуэт с римской монеты, в фас он смахивает на подсушенного ветрами запорожца, только без оселедца. Но и в фас, и в профиль выражение лица у него доброе. И о Глубоком он говорит добрые слова при любом разговоре, и в людях, здесь, на этих берегах, работающих, он видит умным глазом не злое, а доброе. И когда обращается он к вам, то, как правило, начинает обращение с постоянных для него слов:

— Люди добрые…

И верите вы, что к вам обращаются чистосердечно и действительно считают вас добрым человеком.

Удивительные стоят дни. Они наполнены и тишиной, и шумом, и движением, и светом, и веселыми, быстрыми дождями. Одиночество мое, собаки и репродуктора кончилось. Интернат пуст, но это ничего не значит. В коридоре на вешалке уже висят плащи. Ребята на занятиях.