Я посмотрел в твои любимые глаза,
А в них мерцали льдинки голубые.
Такими их не видел прежде никогда,
Глаза твои сейчас какие-то чужие.
Ведь раньше в тех глазах была любовь,
Душа моя от нежности сгорала.
На встречи ты спешила вновь и вновь,
От счастья встречи вся ты трепетала.
Ведь ты была весенней свежею листвой,
А я, как мощный кедр пред тобою.
Поживши жизнь и зная про нее,
А ты – березка раннею весною.
Прошли года, и молодость взяла свое,
Ведь молодость со старостью несовместима,
Несовместим огонь с могучею струей,
И не сравнимы старость и решительная сила.
Оставь меня, не приходи ко мне теперь.
Мы дальше не пойдем одной дорогой.
Ведь старость хочет молодость любить,
А молодость не любит старость от природы.
Иди своей дорогой светлой, дорогая,
В таинственном круговороте жизни дней.
Иди цветущей молодостью мая
И ни о чем в прошедшем не жалей.
Нет – вместе нам не быть, я это знаю.
Ведь мы с тобою разная стезя,
Ты не моя теперь, тебя я отпускаю,
Так неохотно отпускаю – плача и любя.
Воспоминания
Храню в воспоминаньях тихий теплый вечер
И над водою лунный свет натянутой струной.
Тот час волшебный с соловьиной песней
Из ивняка летящей трелью над рекой.
Я молод был тогда и был кому-то нужен,
И кто-то рядом был тогда со мной.
Я с жизнью и любовью так был сдружен,
И мне казалось дружбу не разлить водой.
Прошли года, и с шумной птичьей стаей
Куда-то улетела молодость моя,
И в старости зима на голову мне снег бросая,
В пустыне жизни вдруг оставила меня.
Стою один, уж наступает вечер,
Кому-то я не нужен и кого-то нет со мной,
Вывеивает желтый лист бродяга ветер,
И ивняки молчат без соловьев над тихою рекой.
Но все вернется вновь, над тихою рекою.
Кому-то буду нужен я, и кто-то скажет мне:
«Люблю тебя! Я буду век с тобою,
Средь соловьиной трели в ивняке».
Надежда умирает жертвою последней.
Топор навесил над последней жертвою палач.
Но не убить любви, божественной, бессмертной,
Так что люби и верь, надейся и не плачь.
Шестнадцать