Избранное

Довольно сложно, особенно начинающему преподавателю, сказать студентам: «Я не готов ответить на Ваш вопрос. Мне надо подумать» или «Мне нужно посоветоваться с коллегами», «Давайте обсудим его на следующем занятии». В.А. мог. Ему совсем нечасто приходилось так говорить. При его-то знаниях! И все же такое случалось. (Любопытно, что никто из претендовавших на вступление в сообщество правоведов, обычно судящих своих преподавателей достаточно строго, не делал вывода: «Он сам ничего не знает». Напротив, такая позиция вызывала уважение). В.А. мог, видимо, потому, что ставил перед собой цель научить, а не выглядеть эффектно любой ценой, «подавить эрудицией», и т.п. (захоти В.А. последнего, это было бы ему совсем нетрудно). Помню, по окончании второго курса на последнем занятии В.А., не называя имен, высказал благодарность тем студентам, которые проявили наибольшее усердие в постижении гражданско-правовой материи и показали хорошие знания. Были и такие слова: «Я старался помочь Вам в изучении гражданского права…». Всем бы нам (преподавателям) такое старание!

В.А. всегда держал необходимую дистанцию в отношениях со студентами (впоследствии я увидел, что при всей широте его натуры (его души), соответствующее правило распространялось не только на студентов).

В.А. – Ученый. Слова этого по отношению к себе он не допускал, в крайнем случае – с изрядной долей иронии. По-видимому, такая позиция была обусловлена чрезвычайно трепетным отношением к науке и высочайшей требовательностью к себе. Думается, эти же обстоятельства явились отправными при формировании стиля исследования, свойственного трудам В.А.

В научном стиле В.А. (как и любого другого ученого) в какой-то мере угадываются человеческие качества автора, его культурный уровень. Видимо, и то, что В.А. - прежде всего Учитель. Если же попытаться обнаружить характерные черты стиля В.А., то первое, на что нельзя не обратить внимание, это основательность подхода к исследованию той или иной проблемы. Анализировал ли В.А. правовое положение воздушно-транспортного предприятия или правосубъективность в механизме правового регулирования, либо рассматривал иной вопрос, он всякий раз учитывал ранее сделанные в литературе высказывания, касающиеся предмета исследования. Работы отмечены оптимальным сочетанием «высокой теории» и «практики». Материал подается лаконично, без «архитектурных излишеств». Все необходимое и ничего лишнего. Поэтому произведениям В.А. чужда легковесность. Поэтому в них нет утверждений «с кондачка». Это добротные научные работы, изучение которых требует труда читателя (они не относятся к тем, что можно читать на сон грядущий).

«Ультрареволюционных» идей В.А., похоже, избегал. В то же время нельзя не отметить его «научную смелость». Так, в гражданско-правовой науке едва ли не безраздельно господствует концепция, в соответствии с которой характер, содержание и исчерпывающий перечень вещных прав определяются законом.

Однако В.А. пишет: «Систему вещных прав вряд ли можно считать из исчерпывающего перечня. Любое титульное владение является по своей природе вещным правом и может возникать в том числе и на основе договора. Договор аренды порождает не только обязательственное правоотношение между сторонами, но и вещное между арендатором и неопределенным кругом лиц. Одна и та же вещь может быть объектом и обязательственных, и вещных отношений. В силу того, что гражданские права и обязанности возникают не только из оснований, предусмотренных законом и иными правовыми актами, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла закона порождают гражданские права и обязанности, эти действия могут породить особые вещные права, не называемые законом и иными правовыми актами3.

При этом в сноске делается оговорка о том, что существует иная позиция, указывается ее наиболее яркий сторонник и работа, в которой изложена соответствующая точка зрения.

В результате: а) высказано свое мнение; б) материал подан объективно и предельно корректно по отношению к ранее сделанным высказываниям.