Избранное

Этот дом занимал некогда богатый консул Себастиан Хансен, Старый Бастиан, как его звали. Здесь как раз сдавалась квартира в подвале, освободившаяся после смерти фотографа Сунхольма. Сунхольм был угрюмый, одинокий, невесть откуда прибывший человек. И хотя его уже не было в живых, от него все равно словно бы никак невозможно было отделаться: квартира, несмотря на основательную уборку, по-прежнему пахла табаком Сунхольма и его фотографическими снадобьями, и в первые ночи после переселения маленькому Орфею беспрестанно снился покойный фотограф. Ему снилось, что Сунхольм сидит у него на краешке кровати, угрюмый и нахохлившийся, в лоснящемся старом сюртуке, с засаленного лацкана которого свисает, поблескивая, пенсне на цепочке. Иногда мальчик просыпался среди ночи от щекотавшего в носу удивительно горестного запаха лекарств мертвого фотографа. Однажды ему приснилось, что дух Сунхольма открыл люк в полу и провел его в потайное помещение, где был бесконечный ряд комнат, освещенных тусклым, зловещим светом висячих ламп, и в одной из этих страшных комнат сидела Тарира и неподвижно глядела на него своими бледными глазами. Тарира была в действительности украшением старого барка «Альбатрос», вырезанным у него на носу под бушпритом. Она изображала бледного ангела с невозмутимым, застывшим взором. Но порою она являлась ему во сне, и ничего более жуткого невозможно было вообразить. Не потому, что она сама по себе выглядела некрасиво или же враждебно, наоборот, она даже чем-то была похожа на его маму. Но при всем том она оставалась кошмарным призраком, да надо еще было разыгрывать радость, называть ее по имени и делать вид, что любишь ее.

В остальном же Бастилия отнюдь не была неприятным или скучным местом. Это был большой, многократно перестраивавшийся дом, в котором размещалось несколько семей. В подвале, кроме жильцов с Тинистой Ямы, обитал веселый человек Фриберт со старой беззубой собакой по имени Пан. Фриберт был носильщиком угля у «Себастиана Хансена и сына», неизменные темные круги вокруг глаз придавали его взгляду проникновенный блеск, и была у него бодрая привычка по вечерам убаюкивать самого себя старинными балладами, причем особенно любил он петь «Оле Воитель скрюченный лежит».

В нижнем этаже Бастилии было две квартиры. В одной жило адвентистское семейство Самсонсен: муж, жена и их взрослая дочь со своим сыном; они держали небольшую прачечную и гладильню и вместо воскресенья праздновали субботу, играя на гармонике и с вызовом распевая песни. В другой квартире, выходившей на восток и совсем маленькой, жил столяр Иосеф по прозвищу Смертный Кочет, которым он был обязан тому, что его всегда звали и он с охотой соглашался петь по покойникам. Иосеф участвовал также в мужском хоре, где считался одним из сильнейших теноров. У него были до странности бесцветные волосы и кожа, а глаза — красноватые, похожие на иллюминаторы, за которыми рдеет слабый свет. Жена его Сарина прежде была служанкой в «Дельфине», и все знали, что за Смертного Кочета она вышла, чтобы прикрыть свой грех: ее соблазнил разъездной торговый агент, который затем бесследно исчез в дальних краях. Иосеф между тем был в восторге от своей жены и дочери и без устали гнул спину, стараясь их ублажить.

Наверху, в башенках, как их называли, тоже было устроено две квартиры. В одной жил Корнелиус Младший, который всегда строго соблюдал свою самостоятельность. Другую башенную квартирку занимал магистр Мортенсен, человек, знавший лучшие времена, которому все сочувствовали, однако был он упрямый сумасброд и к тому же порядочный гордец. Он вдовствовал и имел дочь, которая была не в своем уме.

Орфей любил бывать в башенке у дяди Корнелиуса и оттуда смотреть в окно. Это было все равно как летать, ведь мало того, что Бастилия сама была высокая, она еще стояла на уступе скалы. Из окна открывался вид на море и на Овчинный Островок с его извилистыми переулками, тесными садиками и скопищем крыш, иные из которых были покрыты дерном и населены курами.

Овчинный Островок, представлявший собою, кстати, не островок, а длинный скалистый мыс, был древнейшей частью города, и здесь жили старик Боман, Оле Брэнди и Король Крабов, а также множество других чудных людей. Например, Понтус Розописец, окна которого были расписаны пышными розами и лилиями, а на двери была витрина с яркими картинками, изображавшими девиц и дам. Или же Ура с Большого Камня, гадалка, которой весь город втайне побаивался и которую никакими силами нельзя было выдворить из ее ветхого домишка на Каменной Горке, хотя он почти уже висел в воздухе и в один прекрасный день действительно обрушился в пропасть. Или три девицы Скиббю, которые держали самую крохотную в мире модную лавчонку и все три были как скелеты. Здесь находился также старый трактир Ольсена «Добрая утица», где останавливался, будучи юным принцем, король Фредерик VII, а немного дальше к концу мыса — гостиница побольше, под названием «Дельфин», которая тоже не могла похвастать доброй славой.