Избранное

— Все мы смертны, — начинает седельщик. — Все рано ли, поздно ляжем в эту черную землю. Рано ли, поздно поглотят нас разверстые могильные зевы. Там, в другом мире, все будет наоборот. Наберитесь же терпения, братья. Перемогайте все беды и невзгоды. И господь взыщет вас своей милостью. Бедные на том свете станут богатыми, богатые — бедными. Быть им вашими прислужниками, работать на вас. Ох и жизнь у вас будет — слаще меда! Спать будете на тюфяках из павлиньего пуха, на простынях кисейных. На душе такой покой, что вы и представить себе не можете. Женитесь все на гуриях, они, вы знаете, не стареют, щечки у них всегда алые, как розы. А уж собой хороши! Ну просто газели! Да и послушные: что ни скажете — ни слова поперек, сразу все сделают. Жить вы будете в шатрах шелковых. Кругом сплошное благоухание — дыши, не надышишься! И жены благоухают. Опрятные, чистые — рыбы и те чище не бывают. Телом — розовые. У каждого из вас будет свое радио, будут свои орошаемые поля, лучше здешних. Вишневые и апельсиновые сады. Инжирные и гранатовые деревья — все в спелых, того и гляди — лопнут, плодах. Всего вдоволь. Уж там-то вы не станете мордовать своих жен за то, что много детей рожают. Наоборот, почитать их будете. А вы, их мужья, если у вас много детей, получите богатые подарки. Ходить вы будете в штиблетах со шнурками, в хлопковых носках и рубашках с воротничками. И дети приоденутся — не то что сейчас: даже по праздникам ходят голые. Все поля будут орошаться дождями. У вас будет все, чего пожелаете: карманные часы, курительные трубки, наргиле, расчески, ремни. Станете людьми уважаемыми, не то что сейчас.

Рассказывает седельщик допоздна — пока не кончит работать. Сельчане слушают затаив дыхание. Эти рассказы для них хмельнее старого вина. Опьяняют, будто дестан старинный.

— Спасибо тебе, баба, — благодарят они. — Все верно ты говоришь. И уж очень красиво расписываешь. Слушать тебя — большое удовольствие. Уж не знаем, как мы тут без тебя будем. Не жизнь, а тоска смертная. Трудно нам с тобой расставаться, ох, трудно!

В тот день, когда седельщик собирается в обратный путь, никто даже не выходит в поле. Все сидят в доме Старого Вели, хлебают суп.

— Не забывай нас, баба, — просят сельчане. — Мы будем тосковать по тебе. На другой год приходи пораньше.

Они помогают седельщику погрузить на ишака всю его поклажу и провожают до Ялнызчама, где поля их кончаются.

— Без тебя нас печаль заедает, — жалуются они. — Приезжай снова.

И пока седельщик не исчезнет в расщелине за Ялнызчамом, похожие на большие деревянные песты головы на тонких шеях все покачиваются и покачиваются.

После обеда они собираются в доме Старого Вели, и разговор сразу же заходит о седельщике.

— Дорога неплохая, к вечеру доберется до города. Хороший человек наш седельщик-баба. А как красиво все расписывает. Может, и он тоже образованный, как наш имам? Помните его рассказ про саранчу? Здесь он спал, здесь ел, здесь жарил своего цыпленка. Вон еще огонь в очаге теплится. Благородная душа. Любит всех бедняков. Эта любовь высока, как наши горы. Одно слово — божий угодник, праведник.

В теплые весенние дни, возвращаясь с полей, сельчане думают о седельщике. Нет у них никакого желания торчать у себя по домам. Одно удовольствие сидеть в жилище Старого Вели, вспоминать седельщика и его рассказы. И уж как им тогда сладко дышится!

Если кто-нибудь отправляется в полицию или суд, его непременно напутствуют:

— Узнай, как там наш седельщик-баба. Скоро ли явится? Снег уже стаял, грязь подсыхает. Может, он приедет пораньше?

Как только ушедший возвращается, к нему подступают с расспросами. Впитывают каждое его слово. А уж после того, как всё выслушают, молчат до самого вечера.

Годы тянутся в неустанном ожидании седельщика, неотличимо похожие один на другой. Утром, уходя на работу, и вечером, возвращаясь, они каждый раз смотрят на расщелину за Ялнызчамом: не мелькнет ли там знакомая фигура? Но нет, седельщик все не едет.

Перевод А. Ибрагимова.

Из сборника «Боль в животе» (1961)

«Комбайн»

Даже в тихую, безветренную погоду огромное, не окинуть взглядом, пшеничное поле Шерифа Али колышется, будто золотое море. Кажется, оно плавно танцует в ярких лучах солнца. Таких полей у него то ли четыре, то ли пять. Почти все хорошо орошаются, урожай с них такой, что закрома ломятся. Шериф Али живет то в своей деревенской усадьбе, то в городском особняке, живет «как паша». Называют его здесь «ага» — так он всех приучил. Это обращение ласкает его слух, как музыка. До чего же приятно, когда все перед тобой трепещут! А если ты человек богатый, владелец больших стад, недвижимости, это получается само собой. Шериф Али смолоду отличался честолюбием и алчностью. Из трех девушек, которых ему предложил отец, он выбрал самую богатую, хоть и некрасивую. А когда овдовел, снова женился на дурнушке, лишь ради ее богатства.