Избранное

52. В другой раз Александр посоветовал в прозе лицу, не только отсутствовавшему, но, быть может, вообще не существовавшему, возвратиться домой: «Пославший тебя убит сегодня своим соседом Диоклом в сообществе с разбойниками Магном, Целером и Бубалом, которые уже схвачены и заключены в оковы».

53. Выслушай теперь несколько оракулов, данных Александром мне. Я спросил, не плешив ли Александр, и в присутствии свидетелей тщательно запечатал таблички. Точный ответ гласил:

Был также Аттис другой, не Малах, сын Сабардалаха.

В другой раз от имени двух разных лиц и на двух отдельных табличках я задал один и тот же вопрос — откуда был родом поэт Гомер. Мой слуга на его вопрос, зачем он пришел, отвечал: «Чтобы узнать лекарство от боли в боку». Обманутый этими словами, Александр дал такой ответ:

Мазью китмидою ты натирайся и пеною конской.

От другого моего посланца он услышал, что тот пришел узнать, отправиться мне в Италию на корабле или сухим путем. Ничего не упоминая о Гомере, Александр ответил:

По морю ты не плыви, но иди пешеходной дорогой.

54. Я придумал для него много подобных вопросов. Например, я задал ему один вопрос, гласивший: «Когда Александр будет уличен в обмане?», и, по обычаю, надписал на табличке: «Такого-то восемь вопросов». Поставив какое-то подложное имя, я отправил табличку, приложив более восьми драхм, сколько должно было получиться в общем. Он был введен в заблуждение присланной платой и надписью на табличках и на один вопрос, гласивший: «Когда Александр будет уличен в обмане?» — прислал восемь ответов. Они, как говорится, попадали пальцем в небо и были глупы и бессмысленны. Узнав впоследствии о моей проделке, а также о том, что я отговаривал Рутиллиана от вступления в брак и советовал не возлагать надежд на слова оракула, Александр вполне естественно возненавидел меня. Он считал меня своим злейшим врагом и на вопрос Рутиллиана обо мне ответил:

Радость находит в ночных похожденьях и ложе бесчестном.

55. Словом, вполне понятно, что я был для него ненавистнейшим человеком. Когда он услышал о моем приходе в город и узнал, что я — известный ему Лукиан, Александр пригласил меня с большой любезностью и дружелюбием. Со мной были два воина: один — копейщик, другой — вооруженный дротиком, — их дал мне мой приятель Каппадокий, чтобы они сопровождали меня до моря. Придя к Александру, я застал около, него толпу; по счастью, меня сопровождали и оба воина. Александр протянул мне для поцелуя свою правую руку, как он обыкновенно делал, я же, наклонившись, как будто для поцелуя, сильным укусом почти лишил его руки. Присутствовавшие, уже заранее разгневанные на меня за то, что я при входе назвал его просто Александром, а не пророком, бросились на меня, желая задушить или избить. Но Александр с благородством и твердостью успокоил их и обещал без труда сделать меня Кротким и явить благое могущество Гликона, который превращает в друзей даже величайших врагов. Затем, удалив всех, он начал передо мной защищаться, говоря, что он отлично знает мои советы Рутиллиану, и прибавил: «Почему ты так поступаешь? Ведь ты мог бы благодаря мне очень выиграть в его глазах». Я охотно принял от него эту любезность, видя, какой опасности я подвергся. Немного спустя я ушел, став его другом; столь быстрая перемена во мне вызвала немалое удивление толпы.

56. Я оставался в городе один с Ксенофонтом, а отца и всех своих отправил заранее в Амастриду. Когда я собирался отплыть, Александр прислал мне в знак дружбы многочисленные подарки. Он обещал доставить мне для путешествия корабль и гребцов. Я думал, что все это делается чистосердечно и искренне. Когда же в середине своего пути я заметил, что кормчий плачет и спорит с гребцами, мои надежды на будущее омрачились. Александр, оказалось, поручил им погубить нас, бросив в море. Если бы это случилось, он легко бы закончил борьбу со мной. Но кормчий слезными мольбами убедил своих спутников не делать нам ничего дурного или враждебного; обратившись ко мне, он сказал: «Вот уже шестьдесят лет, как ты видишь, живу я безупречной и честной жизнью, и не хотел бы я в таком возрасте, имея жену и детей, осквернить руки убийством». Он объяснил, с какой целью принял нас на судно и что ему приказал сделать Александр.

57. Высадив нас в Этвалах, о которых упоминает и дивный Гомер,114 он отправился обратно. Здесь встретил я боспорских послов, плывших от царя Евпатора в Вифинию с ежегодной данью. Я рассказал им об угрожающей нам опасности, встретил в них сочувствие, был принят на корабль и спасся в Амастриду, с трудом избежав смерти.