Избранное

Письмо заканчивалось лаконичной подписью: «Вера».

Из второго пакета он извлек с десяток писем, в основном на стандартных официальных бланках; одно из них, в маленьком пошлом светло-голубом конверте, чуть ли не надушенное, без адреса и марки, просто на его имя — в довершение ко всему уменьшительное, — скорее всего, было опущено прямо в домовый почтовый ящик. Он порвал его, не читая, на мелкие клочки и, не зная, куда девать этот прах банальной связи, то ли схоронить под камнем, на котором сидел, то ли кинуть под ноги, предоставив ветру разметать его по свету, сунул скомканные обрывки в карман, намереваясь выбросить в ближайшие кусты на обратном пути. В остальном тут были приглашения на деловые встречи, конференции, приемы, а также целый ряд счетов за квартиру, освещение, телефон, радио, телевизор. Жена не забыла ни про один.

Ворох извлеченных из пакета писем поднимался на глазах, как дрожжевое тесто. Укладывать их обратно в пакет он не стал — свернув трубкой, запихал в карман. И оглянулся. Из-за ограды, склонившись к нему с выражением нежной и участливой заботы, на него смотрела благородная физиономия коровы. Он протянул руку и потрепал ее по влажной, мягкой, бархатистой морде. Она была не против этой ласки и не отстранилась. Еще и облизала его руку и проводила его своим печальным коровьим взглядом.

Он торопился домой написать самые необходимые ответы и заполнить счета, чтобы поскорее с ними развязаться. Хотя и понимал, что теперь ему от них не избавиться. Его нащупали, и покоя ему уж не видать. Отныне на его имя будут приходить все новые и новые письма, напоминая ему о том, что он является составной частицей общества, как бы сказала его рассудительная жена, и потому должен считаться с ним.

XVII

— Сети, господин мой, — измышление дьявола. Выпутаться из них никому не удается, их придумал и соткал сам сатана — тысячелетиями, не копая и не сея, он только и размышлял, какое бы зло сотворить людям. Пряжа у сети тонкая, незаметная издалека, а петли прочные — не разорвешь. Когда рыба видит сети, бывает поздно: она уже попалась в них. Вот ей и чудится, что сети повсюду — и снизу, и сверху, и с той, и с другой стороны. Всполошится она, станет биться и запутывается вконец.

Старик сидел в лодке и, перебирая сети, высвобождал из них пойманную рыбу. Приезжий расположился на кнехте. В заливе удивительная тишина. Штиль. Не качнется лодка, не плеснет о берег волна. Отчетливо звучат слова тихой стариковской речи, лодка вытащена на песок до самого киля.

— Не напрасно повествует легенда о том, что, выйдя на поединок с ангелом, дьявол вместо меча и щита взял с собой вилы и сеть. Когда сошлись они, ангел взмахнул мечом и отсек дьяволу ногу, оставив его хромым на вечные времена, зато дьявол подскочил к нему на здоровой ноге и, быстро накинув на ангела сеть, всего его опутал и неминуемо задушил бы, не приди на выручку господь: он распорол сеть огненной стрелой и освободил слугу своего, а дьявола спровадил в преисподнюю.

Нет такой рыбы, которой бы не была страшна сеть, но страшнее всего она злым и непокорным. Есть рыбы-ежи, с колючей наружностью и колючей натурой: чуть тронь — и они, в точности как люди, ощетинятся и уколют, даже если их хотели приласкать, и те же самые колючки и шипы, которые служат им верной защитой от злейших врагов, приносят им гибель в сетях. Всякое благо, господин мой, имеет и свою оборотную сторону. Плавниковые и спинные колючки прежде всего цепляются за сеть; известно ведь, что бешеного быка легче схватить за рога. Видал вот эту? Страшно смотреть на этакую тварь, а уж колючек — не за что схватиться. И ядовитая к тому же, на нее даже мурена не нападает, а в сеть она вечно первой угодит. Еще живая! Подай-ка мне камень с носа.

Приезжий соскользнул со своего престола, и старик камнем, служащим грузилом, до тех пор молотил рыбу по голове, пока совсем ее не сплющил. Потом осторожно выпутал из сетей и бросил на нос к товаркам по несчастью, издыхавшим там под солнцем.

— И среди рыб есть неисправимые упрямцы, которые все норовят, как иные люди, прошибить стену лбом, прорвать сеть. Но сеть негоже натягивать туго, и потому при нажиме она отходит и взвивается легкой занавеской. Вот рыбе и кажется: преграда поддалась, и она бросается на нее с новой силой, а сеть тут и вытягивается и обволакивает жертву. Оказавшись к мешке, рыба гибнет, задушенная веревочными петлями, которые стягивают ее жабры.