Избранное

Он поднял сеть и показал ей несколько роговых шипов, зацепившихся за ячейки снастей.

— Смотри. Стоило ему прикоснуться к сетям, и все кончено.

Море успокоилось и, очищенное бурей, снесшей с его поверхности слой застойной и мутной воды, отливало сверкающим зеркалом. Только течение медленно относило лодку от берега. Скат бился крыльями, пыхтел и стонал. Он прикрыл его мешком, чтобы не видеть этой совершенно человеческой смерти. Последняя рыбная ловля оказалась самой удачной, а день самым волнующим. Трудности придают событиям особую прелесть, и, таким образом, если взять все в совокупности, он прекрасно отдохнул, и у него нет оснований жалеть, что приехал сюда. Он загорел, окреп, поздоровел. Под натянувшейся кожей обозначились мускулы, и он снова полюбил свое тело, которое начинал было уже презирать. У него накопилось достаточно сил для предстоявшей ему большой работы, и — тут взгляд его упал на Джину, снявшую с себя брюки и блузку и оставшуюся в купальном костюме, — это тоже следует отнести к благим приобретениям. В этом было тоже что-то прекрасное, может быть, потому, что все произошло так неожиданно, когда он меньше всего мог рассчитывать на что-нибудь подобное, с естественной непосредственностью, очищенное от шелухи обычных условностей. Не потому ли здесь, на природе, она становится ему ближе и милей? Непонятно, почему он должен так спешить? Он мог бы отложить отъезд и выехать после обеда. Все равно на своей покалеченной машине он никуда не успеет добраться за сегодняшний день, кроме как до Новиграда.

— Давай выкупаемся! — предложил он.

— Здесь? В открытом море? Я боюсь, слишком далеко от берега.

— Можно подойти ближе.

— Нет, мне холодно. Я еще не согрелась.

— Ладно! Тогда сначала вытащим сети, а потом, когда прогреет, искупаемся.

Он перебирался через ее скамью. Поднял ее лицо за подбородок и поцеловал в волосы. И, зацепившись пальцем за петлю сетей, больно ударился лодыжкой об край скамьи.

— Ух! — вскрикнул он. — Убери весла в лодку. Я мотор заведу.

Они плавно скользили по безмятежной глади спокойного моря. Вторую сеть они забросили вчера в соседнем заливе, где-то под стенами скалистого обрыва. Белый поплавок, словно чайка, мерно покачивался на воде.

XLIII

Залив этот назывался Маслиновым из-за окружавшей его маслиновой рощи. Посреди пляжа там стоял какой-то таинственный дом без кровли и без окон, с узкими глазницами проемов, напоминающими бойницы. Дверями дом был обращен к открытому морю, и стены у него были метровой толщины. Это обиталище змей под бурьяном и дикими широколистными смоковницами, угнездившимися корневищами между каменными стенами, наверняка кишит клубками желто-коричневых гадюк.

Сеть закинута близко от берега. В безветрии под ярким солнцем сквозь прозрачную воду с лодки прекрасно видно, как, доставая до дна, завеса перемета от середины залива тянется к его правому берегу. Дно в этом месте песчаное, частично каменистое и поросшее морскими травами, среди которых резвятся стайки синих рыбок.

Вытянувшись на корме, Джина загорала, разнеженно лениво и сонно потягиваясь, словно большая тропическая кошка. Стекая с сетей, вода оставляла мокрые следы на досках носа и сейчас же испарялась. Свинцовые грузила позвякивали тонко, стукаясь об дно. В этой сети улов был небогатый. Сначала показалось несколько барабулек и тюлька вроде тех, что шныряли в водорослях на дне, потом два или три бычка, обглоданные муренами, которые порезали зубами сеть, прорываясь к попавшейся рыбе, а потом еще каракатица — выпутавшись из сетей, она бросилась наутек и забилась под доски на дне баркаса. Но вот в сети забарахталась рыба побольше, в фиолетовой чешуе.

— Скумбрия! — проговорила Джина и снова разнеженно и сонно потянулась.

И тут пошло. Еще одна скумбрия, большой солнечник, за ними следом зелено-желтый наездник и несколько крупных камбал, пока вдруг что-то заклинило и сеть встала намертво. Он тянул, упирался со всех сил — напрасно.

— Сядь на весла! Зацепилось за что-то.

— Спать хочется, — зевнула она. — Я сегодня рано проснулась. Что там зацепилось?

— Сеть. Никак не идет.

Она лениво, с неохотой поднималась, зевая.

— За что?

— Не знаю. Не могу разглядеть. Может, крупная рыба попалась в перемет и затащила его под камень.

— Так что же теперь делать?

— Попробуй погреби. Может, отцепимся.

Она через силу гребла, едва ворочая веслами. Он отпустил сеть, выбросив обратно в воду несколько витков, и попытался обойти подводную скалу, видневшуюся в глубине. Потом потянул, но и тогда не пошло. Лодка вернулась на прежнее место.

— Не можешь сильнее налечь? Опять нас отнесло.

— Не могу. А ты? Что ты не потянешь сильнее?

— Сеть порву. Она и так трещит в руках.

Все же он попробовал потащить сильнее. Уперся обеими ногами в борт лодки. И с носа слышно было, как рвутся петли.

— Не идет?

— Видимо, нижнюю веревку под скалу затащило.

— Спусти ее всю в воду и пошлем деда Тому вытаскивать.

— Только этого недоставало! Осрамиться совсем. И кроме того, если ее так свалить, она окончательно запутается.

— Тогда перережь и брось ту часть, которая зацепилась!