Избранное

Если ты раньше завидовал чужому.

Если ты раньше мечтал отнять и поделить.

Если ты раньше ни в чем не обвинял себя.

Если ты раньше лишь мечтой приближал мечту и не мог встать в пять утра.

Если ты раньше ничего не мог понять, кроме приказа.

Если ты раньше не просил помощи, а просил денег.

Если ты раньше не думал о законах и любым поворотом тела вылезал за их пределы. Зачем тебе Америка?

Если ты готов рисковать сам.

И отвечать сам.

И страдать сам.

И вставать сам.

И думать сам.

И подниматься сам.

И спотыкаться сам.

И падать, глядя вверх, глядя вверх.

Строй свою Америку здесь.

Кто ж тебе мешает?

Она так устроена.

Удачник и неудачник едят одинаково.

И кто раньше думал только о еде, с гордостью глядит по сторонам: он добился.

Разница начинается после еды.

Кто не в силах эту разницу преодолеть, ест снова и снова, утоляя тщеславие и становясь все толще в чужих и выше в собственных глазах.

И, с презрением глядя на бегающих и прыгающих на роликах, ест снова и снова, давая работу скотоводам и рыбакам.

Она так устроена: даже гробя себя, укрепляешь Америку.

Здесь худой и толстый, бездарный и талантливый – все имеют, что могут, и скрывают, что хотят.

Да хранит бог Америку.

Она так устроена.

Имея все. Следя уже за здоровьем. Бегая, прыгая, изобретая и делая жизнь удобной, Америка вызывает раздражение у всего мира.

Конечно, лежачим и нищим легче ненавидеть, чем изобретать.

А уж кто не может догнать, с дикой злобой осматривает стадионы и магазины, радуясь каким-то невкусным ресторанам: «А борща-то не умеют!»

«А духовности нет!»

Придумали себе духовность, чтоб оправдать отсутствие штанов.

Борются с засильем Голливуда и Проктера с Гэмблом.

Можно бороться, а можно делать самому, а можно вообще заняться чем-то другим, оставив порошки Проктеру с Гэмблом.

Например, создать огромный унитаз.

Куда, как бы ты ни ловчился, все равно попадешь, и на родной земле станет чище.

В каждой стране куча дел.

Но некогда – надо ненавидеть Америку!

Ту, за океаном.

Пока она есть, двоечники всего мира могут у нее списывать и подглядывать, как всегда ненавидя отличника.

Поэтому, переезжая из страны в страну, постараемся помочь той и не навредить этой!

Да хранит бог Америку! Да поможет бог России!

Как обычно

Идешь, как обычно, куда-то.

Лицо, как обычно, смотрит вперед.

Вдруг сзади:

– Продолжать движение!

– Продолжаю.

– Так и идите.

– Я так и иду.

– Взять правей.

– Беру!..

– Не разговаривать!

– Молчу.

– Стоять, не оглядываться!

– Стою, не оглядываюсь!

Пропускаю слева, что там сзади?

– Не оглядываться!

– Не оглядываюсь.

– Всё, свободны!

– Свободен, господи!

Я остаюсь

– Она улетает в Америку через две недели. А я остаюсь здесь.

– И что?

– Что?

– Как ты?

– Ничего…

– Не пугает? Ты же уже немолод?

– Ну… Надо же когда-то…

– Ты готов?

– Не знаю. Хочу попробовать.

– Сил уже немного. На помощь рассчитывать трудно.

– Я не рассчитываю.

– И все-таки в твоем возрасте я бы трижды подумал…

– Я решил.

– Поступок отчаянный.

– Это надо сделать.

– Ты все взвесил? Детей, жену, родителей?

– Нет. Рискованно. Сначала я один… Выживу – возьму к себе.

– Одеждой, едой, лекарствами запасся?

– Есть кое-что, все равно не хватит. Буду добывать. Попробую травами, руками…

– Топливо?

– Буду добывать.

– Отдых, свободное время?

– А! Ничего! Это не главное.

– А что же главное: ни еды, ни лекарств, ни отдыха, работа же тоже бессмысленная!

– Это да… Это есть…

– Может, все-таки… А? У тебя голова золотая, руки есть, зачем тебе такой эксперимент?

– Это нужно не для меня. Мы когда-нибудь выясним возможности человека или нет? Или будем бесконечно жалеть себя?

– Это ты мне говоришь?

– Извини.

– То, на что ты идешь, никто не оценит. И дело не только в одежде, еде… На первое время хватит. Но настроение… Подавленность хуже голода.

– Знаю.

– Озябший, подавленный, в поисках пищи, одежды, лекарств, врача, собеседника…

– Это нужно сделать.

– Огонь умеешь добывать?

– Научусь.

– Идем. Я тебе дам свое ведро, спиртовку, противогаз, соль, сахар… Хоть на первое время.

– На первое время…

– Мы тебе оставим спички, потом для очистки воды порошок. Мы уезжаем.

– Да.

– На улице старайся не дышать.

– Хорошо.

– Местные лекарства ни в коем случае.

– Я знаю…

– Ну иди! Мы не забудем тебя.

Отдыхаем

Маманя требует, чтобы я взял в руки перо, тогда она перестанет нервничать.

Вот я и взял. Интересно, что я напишу под наблюдением? Мы живем на даче. То есть все живут дома, а мы среди них. Расстояние между живущими миллиметров… нет, сантиметров пятьдесят.

Во главе, в кресле, в конце тропинки напротив ворот сидит мощная старуха Ковбасенко, 86. Спасибо ей за то, что она нас приютила. Она следит, чтоб мама не появилась в купальнике, чтоб гости приходили редко, чтоб в туалете сидели быстро, чтоб телевизор работал мало, а спать ложились тут же, как пришли. Остальное не ее дело, как она неоднократно кричала на рассвете.