Избранное

«Ну, бог с ним, я уже ни о чем не жалею, только бы с домом все обошлось, — сказала наконец барыня. — Только бы все были здесь, со мною, и он, и дети — не надо мне никаких министерских постов… Знаете, Тери, такой ссоры еще между нами не было!» Тери махнула рукой: «Барин только злится, а если что, он никому отказать не может». «Ну да, вы ведь это тоже знаете. Поняли, что я имею в виду?» — со значением взглянула она на Тери. «А», — слегка покраснела Тери. «Я-то на его месте вас бы тогда, не задумываясь, прогнала. Кому хочется лезть в такие дела? Вашей сестре я так и сказала: „Увозите ее в больницу“. А муж услышал и на дыбы: „А если несчастная пойдет — и в Дунай головой?“» — «Я помню, вы, барыня, в халате за нами выскочили». — «Привратник ворота как раз закрывал: смотрит, чего это она кричит?» — «Ох, я тогда просто в отчаянии была… А та баба меня обманула, не сделала ничего». — «Побоялась она: очень уж далеко все зашло. Господи, завтра ровно год…» Лайош мрачно прислушивался к их загадочному разговору. Обе раскраснелись немного, как бывает, когда женщины говорят об интимных делах. К тому же недоговоренные, только им понятные фразы слышал мужчина, которому не следовало ничего знать. Лайош же видел перед собой подъезд, в котором с ключами в руке стоит привратник в коричневом балахоне; Тери с плачем выскакивает в дверь, с ней сестра, манекенщица. «Лучше в Дунай, чем в больницу!» — рыдает Тери. Тут выбегает барыня в домашних туфлях, в халате, оттолкнув привратника, кричит: «Тери! Тери!» — и, догнав, тащит ее обратно в подъезд. Она говорит Тери, что та может остаться на ночь, барин велел во что бы то ни стало ее вернуть. В подъезде была темень, и Лайош грустно таращил глаза: он не мог уловить смысл всего разговора. То, что именно барин послал хозяйку вернуть Тери, было такой важной новостью, что он уже не в состоянии был связать сцену в подъезде с бабой, которая обманула Тери, потому что что-то там у них далеко зашло. Лайош чувствовал, все это связано как-то с ребенком; но напрасно взгляд его темных глаз бегал между хозяйкой и Тери: он не мог понять, что к чему. «Да, злым господина доктора не назовешь», — в голосе Тери слышалась благодарность. «Что-что, а этого нельзя про него сказать», — с доброй улыбкой согласилась с ней барыня. Все умолкли; только лампа потрескивала иногда, напоминая о том, что вокруг.

Вдруг у них за спиной, в окно комнаты для прислуги, кто-то коротко постучал. Один раз посильнее, и два — быстрей и слабее. Все вскочили и посмотрели друг на друга. «Пришел Даниель по нашу душу», — мелькнуло в голове Лайоша. «Кто там?» — крикнула барыня. Ответа не было; но тот же дактиль повторился еще раз. «Кто там?» — крикнула снова хозяйка; страх даже ей перехватил горло. Все было тихо. «Ой, барыня, говорила я, не надо переезжать, — всхлипнула Тери. — У нас даже замка на двери нет, кто захочет, тот и войдет». «Может, шутит кто», — предположила барыня, но губы ее дрожали. Обе придвинулись к Лайошу. Тери схватила его за локоть; на плече у себя он чувствовал ее дрожащий подбородок. «Надо бы выйти, посмотреть, — сказала барыня. — Я не засну, пока не узнаю, кто это». У Лайоша заныло, потом онемело то место на затылке, куда Даниель ударял кайлом несчастных волов. Чудища, что в октябре окружали дом, повсюду таились в темноте, теперь, когда наступил их час, стуком в окно вызывали его наружу. И раз уж он смог поднять стекло, значит, и на улицу должен идти. «Выйти?» — спросил он Тери. Может, надеялся, что та уцепится за него, прижмет трясущийся подбородок к его плечу, начнет умолять: «Ой, Лайош, только не выходите, Лайош, вас убьют». Но Тери ничего такого не сделала. «Наверно, все-таки шутит кто-то», — подбадривала его хозяйка. Холодные пальцы Тери отпустили его локоть, подбородок оторвался от плеча. Лайош вышел в переднюю и открыл дверь. «Есть тут кто?» — крикнул он с порога. Только дождь шелестел монотонно в ночи. Он сошел по ступенькам и замер, весь как статуя ожидания. Если где-то поблизости поднята палка, кулак, дубинка, он должен принять их удар на себя, как громоотвод — удар молнии. Прошла минута, а смерть не явилась. «Кто стучал? Выходи!» — крикнул он, осмелев. Теперь и хозяйка, подняв лампу, вышла позади него на порог. «Ой, не бросайте меня здесь», — всхлипывала Тери. Но Лайош решил обойти дом. Он двигался первым, за ним хозяйка. У дома было четыре угла, и возле каждого Лайош ощущал чуть заметное движение воздуха, и каждый раз на голове у него немела кожа. Но он одолел все зоны невидимой опасности на углах и целым и невредимым вернулся к крыльцу, где стояла Тери.