Избранное

Главным контраргументом против заявления о том, что статья 3 создаёт эксклюзивное средство судебной защиты, служит то, что в Конвенции попросту нет подобного заявления. Стандарты толкования законов запрещают вмешательство подобных ограничений. Если бы составители Конвенции хотели ограничить средства судебной защиты потерпевшей стороны, они бы это указали.

[К.П. Как раз наоборот, иначе одна из сторон, подписавших какой-нибудь договор, могла бы в одностороннем порядке увеличивать обязательства другой стороны для собственной выгоды.]

По сути, составители Конвенции всячески старались подчеркнуть, что текст Конвенции не является полным или ограничительным по своему характеру:

[К.П.: Очевидно, предполагалось дополнить его будущими договорами; см. выше.]

«Постановления эти, внушенные желанием уменьшить бедствия войны,

[К.П.: Если это так, то почему тогда союзники совершили столько злодеяний?]

насколько позволят военные требования, предназначаются, согласно видам Высоких Договаривающихся Сторон, служить общим руководством для поведения воюющих в их отношениях друг к другу и к населению.

В настоящее время оказалось, однако, невозможным прийти к соглашению относительно постановлений, которые обнимали бы все возникающие на деле случаи.

С другой стороны, в намерения Высоких Договаривающихся Держав не могло входить, чтобы непредвиденные случаи, за отсутствием письменных постановлений, были предоставлены на произвольное усмотрение военноначальствующих.

Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов войны, Высокие Договаривающиеся Стороны считают уместным засвидетельствовать, что в случаях, не предусмотренных принятыми ими постановлениями, население и воюющие остаются под охраною и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания».

Кроме того, нельзя утверждать, что понятие процесса над военными преступниками [К.П.: Определение, пожалуйста!] было присуще лишь суду над нацистами, имевшему место после Второй мировой войны, или же было неизвестно международному праву. К подобным процессам над военными преступниками призывали статьи 227-230 Версальского договора. Как пишет Телфорд Тейлор (Telford Taylor) в «The Anatomy of the Nuremberg Trials» (1992):

[К.П.: Версальский мирный договор не был ратифицирован США. Что касается Тейлора, см. мою статью «Anatomy of a Nuremberg Liar» («Анатомия Нюрнбергского лжеца»).]

«Согласно статье 227, кайзер должен был предстать перед «специальным судом», состоящим из пяти судей, по одному от Соединённых Штатов Америки, Великобритании, Франции, Италии и Японии. Ему должно было быть предъявлено обвинение не в военных преступлениях, а в “высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров”.

[К.П.: Преступление, не известное международному праву – ни тогда, ни теперь. Немного истории. Первая мировая война была вызвана выполнением Германией своих обязательств и гарантий по международным договорам перед Австрией, за которым последовало объявление войны со стороны России и Франции. Кайзер не был абсолютным монархом. И что такое «международная мораль»? «Государство A может считать человека X убийцей, а государство B может считать убийством казнь человека X»! Источник: Dr. Takayanagi, Tokyo Trial transcript (сборник материалов Токийского процесса), p. 42,251.]

Последующие три статьи призывали к привлечению «лиц, обвиняемых в совершении действий, противных законам и обычаям войны», к «военным судам» потерпевших сторон и требовали от германского правительства выдать обвиняемых в этом лиц любой из требующих этого союзных и объединившихся держав. Положения, схожие со статьями 228-230, были включены в более поздние мирные договоры с Австрией, Венгрией и Болгарией» (paperback edition, page 16).

[К.П.: Едейкин хочет сказать, что эти положения были правильной трактовкой 4-й Гаагской конвенции? Если да, то почему тогда голландцы отказались выдавать кайзера суду?]

Таким образом, имеется несколько причин, позволяющих заключить, что вывод Портера о статье 3 [К.П.: Статье 3 основной части 4-й Гаагской конвенции, не Приложения.] ошибочен. Более важным, однако, представляется его нечестное поведение при переписывании статьи 3 и представлении её в качестве подлинного текста Конвенции. Факт недобросовестного представления Портером статьи 3 значительно снижает доверие к его работе.

[К.П. Как я уже сказал, я по ошибке поставил кавычки. Цитата была исправлена, смысл остался прежним.]

* * *

Это далеко не полный анализ недостатков в доводах Портера. Аналогичные недостатки имеются в анализе статей 25, 27, 56 и статьи 43 [К.П.: Приложения к 4-й Гаагской конвенции]. В первом случае, основываясь на искажённой версии Конвенции, Портер утверждает, что бомбардировки Дрездена были неуместными.

[К.П.: Этот тип что, настаивает на обратном?]