Избранное

Справа и слева от мальчика мелькали высокие ограды — ограды садов вилл «Айвенго» и «Belle Vista», и в воздухе разлит был какой-то едва уловимый запах. Так как весь переулок, включая и поворот в конце, был не больше двадцати ярдов длиной, то не удивительно, что мальчик вскоре застыл на месте. «Противный Шелли! Дать бы ему хорошенько!» — воскликнул он и от нечего делать скользнул глазами по прикрепленному к ограде листку бумаги. Что-то в нем было странное, и, прежде чем повернуть к дому, мальчик внимательно его прочитал. Вот что там было написано:

                      К СВЕДЕНИЮ ПАССАЖИРОВ

                           С. и Н. Д. А. К.
               ИЗМЕНЕНИЯ В РАСПИСАНИИ
Компания с прискорбием извещает, что из-за недостатка пассажиров она вынуждена отменить ежечасные рейсы, сохранив только омнибусы,
          ОТБЫВАЮЩИЕ В ЧАС ВОСХОДА И В ЧАС ЗАКАТА,
которые будут ходить как обычно. Компания выражает надежду, что новое расписание, установленное исключительно для удобства публики, найдет у нее поддержку. В качестве дополнительного поощрения компания впервые вводит
                       ОБРАТНЫЕ БИЛЕТЫ
(действительные в течение одних суток), которые можно приобрести у кучера омнибуса. Пассажирам еще раз напоминают, что на конечной остановке билеты купить нельзя и что никакие жалобы на этот счет не будут приниматься во внимание. Кроме того, компания не несет никакой ответственности за действия пассажиров, продиктованные неосторожностью или глупостью, а также за Град, Молнию, Потерю Билетов и другие проявления Божьей воли.

Дирекция

Мальчик видел это объявление впервые и никак не мог сообразить, куда направляется омнибус. С. — это, конечно, Сербитон. Д. А. К. означает Дорожная автобусная компания. Но что такое Н.? Может быть, Ноттингем или, пожалуй, Норидж? Все равно им не выдержать конкуренции с Юго-Западной автобусной компанией. Даже ему было ясно, что дело ведется из рук вон плохо. Почему нельзя приобрести билеты на конечной станции? А время отправления — ну и ну! И тут ему вдруг пришло в голову, что, если все это не обман, омнибус, должно быть, отошел как раз в тот момент, когда он прощался с Бонзами. Напрасно в сгущающихся сумерках всматривался он в землю: то, что он там видел, можно было с равным успехом принять за следы колес и за какие угодно другие следы. К тому же из переулка омнибус ни разу не выезжал. И вообще мальчику никогда не попадались омнибусы на Бекингем-Парк-роуд в такой час. Все это, конечно, обман, как и указатель, как волшебные сказки, как сны, от которых вдруг просыпаешься среди ночи. Глубоко вздохнув, он вышел из темного переулка и угодил прямо в объятия отца.

До чего же отец над ним потешался! «Бедный, бедный глупсик! Просто-просто-простофиля, верит, что он скок да скок и на небикус прискок!» На пороге Агатокс-лодж появилась мать мальчика, она покатывалась со смеху. «Ой, перестань, Боб! — удалось ей наконец выговорить. — Вот несносный! Ой, да я просто умру со смеху! Ну, оставь ты его в покое!»

Но весь вечер над мальчиком продолжали подтрунивать. Отец умолял взять его с собой. А это не очень утомительная прогулка? А ноги там надо вытирать, прежде чем войти? С тоской и обидой на сердце отправился мальчик спать, за одно лишь благодаря судьбу, что ни словом не обмолвился про омнибус. Конечно же, все это обман. Но во сне омнибус почему-то становился все более и более настоящим, зато улицы Сербитона казались мальчику все более обманными и призрачными. Проснулся он очень рано, вскрикнув во сне, когда вдали мелькнула конечная станция.

Он зажег спичку, и она осветила не только часы, но и календарик, и мальчик увидел, что до рассвета остается еще целых полчаса. Тьма стояла непроглядная, ночью туман спустился из Лондона и окутал Сербитон. Но мальчик вскочил и принялся одеваться, потому что намерен был раз и навсегда установить, что же, в конце концов, настоящее — омнибус или улицы: «Надо узнать, а то все так и будут надо мной потешаться». И вот он уже на дороге, дрожит под газовым фонарем, охраняющим вход в переулок.