Избранное

Какое тебе дело до того, что думают и говорят обманутые мужчины Трухильо, злоязыкие кумушки Трухильо, преподобный епископ Трухильо? ты идешь по улицам, площадям, и Митайя Уитама не охраняет тебя, твердым шагом ты направляешься к дому, где дон Педро де Урсуа сгорает от нетерпения у зашторенного окна; дон Педро де Урсуа считает лошадей, цокающих мимо по каменной мостовой, сердце подсказывает ему, что ты придешь сразу после того, как проскачет девятая, иногда так и случается, но бывает, ты запаздываешь или слишком много всадников проезжает мимо, и он начинает пугаться, вот уже девятнадцатый проскакал, а тебя все нет, но вот ты наконец появляешься, и разом из головы улетучиваются все подсчеты и все страхи; в этот вечер дон Педро де Урсуа, лежа обнаженный, говорит тебе, обнаженной, что через неделю он отправляется к реке Мотилонес, не может он дольше оставаться в Трухильо, лейтенант Педро Рамиро шлет к нему из Санта-Крус гонца за гонцом, у капитана Хуана Корсо на верфи стоят готовыми одиннадцать судов; тебя сотрясает, колотит от желания заплакать, закричать, и ты кричишь, винишь его в жестокости, в том, что он мало любит тебя, ты говоришь: Ты любишь одного себя, Педро де Урсуа; он, раненный твоей несправедливостью, хочет сказать что-то, но ничего не говорит, а только приникает к тебе горячим, неиссякающим поцелуем, который кончается лишь тогда, когда губы его отрываются от твоих и спускаются к твоим налившимся грудям и ты чувствуешь, как от любви сосцы твои опадают в его губах, а потом его губы ускользают, чтобы перецеловать все — один за другим — пальцы на твоих ногах, он целует и шепчет каждому из десяти свою коротенькую молитву, но ты не разбираешь слов, а потом он целует все сокровенное, тайное, что никогда не должен был бы целовать, потому что так ты можешь и умереть раньше времени, и ты говоришь ему: Возьми меня, как викунью; потому что на ум тебе приходит древнее изображение, которое показала однажды Митайя Уитама. Дон Педро де Урсуа берет тебя, как викунью, ты чувствуешь, как он сливается с твоим лоном, как он касается самых твоих глубин, и ты всхлипываешь: Да, милый, Да, милый, Да, милый, и вы ищете в темноте губы друг друга, которые потеряли на время.

— Это безрассудство, Педро де Урсуа, но если ты решишься взять меня в свое войско солдатом, я пойду с тобой.

— Это безрассудство, Инес де Атьенса, но я возьму тебя с собой.

То было ужасное безрассудство, несчастная донья Инес, но оно было начертано на звездах.

Лопе де Агирре — изменник

Полтора года прошло с тех пор, как дон Педро де Урсуа отбыл из сельвы за деньгами и солдатами, поскольку и в том и в другом была большая нехватка. Еще один вечер опускался на воды реки Мотилонес, она же Уальяга, и снова Педро Рамиро, Хуан де Агирре и капитан Хуан Корсо говорили о том, что задерживается дон Педро де Урсуа. Уже завершил строительство судов капитан Хуан Корсо. Его новенькие бригантины так и просятся на воду. Позади восемнадцать месяцев тяжелой работы на верфях. Бывало, пот лил с нас градом в адской жаре, а случалось, зуб на зуб не попадал под бесконечными, непрекращающимися ливнями. Рядом в сельве индейцы и негры валят гигантские деревья. Отсюда слышно, как глухо ударяется о землю упавший ствол. Вниз по реке к глубокой заводи, где верфи, спускаются плоты, груженные очищенными стволами. Пильщики врезаются отточенной сталью в твердую кору. Кузнецы раздувают огонь, без устали бьют по наковальне, куют гвозди и топоры. Плотники трудятся молотками, строгают древесину, ветви деревьев превращают в крепления. Конопатчики забивают паклю в щели между досками, заливают смолой палубы и борта будущих кораблей. Капитан Хуан Корсо ходит взад-вперед, и рой москитов вьется над ним. Он ходит под палящим солнцем, и под проливным дождем, ходит и когда лихорадка трясет его. Капитан Хуан Корсо кричит, отдает распоряжения пятидесяти работникам, людям разной крови, кастильцам, эстремадурцам, бискайцам, наваррцам, каталонцам, мулатам, метисам, неграм, индейцам. По ночам грустная-прегрустная птица поет: айаймама, от ее воплей хочется плакать, будь проклята ее пернатая мать! На верфях капитана Хуана Корсо мы построили две бригантины и девять простых барок из тех, что называют плоскодонки. Каждая плоскодонка вмещает сорок лошадей и двести человек со всеми их пожитками и собаками.