Избранное

Неожиданно спокойное и широкое течение Мараньона начинает щетиниться маленькими островками, большими островами, двумя тысячами разных островов, небо содрогается, сотрясенное глубинными бурями, рокочущими громами, слепящими молниями, вода спадает так низко, что бригантины едва не садятся на песчаные отмели, слушайте, мараньонцы! издалека идет-надвигается безмерный вал морского прилива, гора соленой воды обрушивается на речной ток, вливается в его пресноводную безбрежность, бригантины крутятся точно бешеные, сталкиваются на стремнинах, пироги подкидывает кверху и швыряет с высоты в хаос разъяренной пены, вынырнувшие было острова вновь исчезают под нахлынувшим морем, море отчаянно набрасывается, норовя во что бы то ни стало пробиться в могучую и свирепую реку, грохот столкнувшихся вод катится по зеленой пропасти сельвы, заглушая верещание сотен тысяч птиц, крики гребцов, погребаемых круговертью вод, но река смиряет яростный наскок, перекатывает через водяную стену, вставшую у нее на пути, и катит дальше, к морю, в котором она умрет, а тот ясный мир, упирающийся в воздушный свод, и есть море, тот тигриный рык, бьющийся о скалистый берег, и есть море, тот бескрайний голубой ковер, расстеленный под ногами у бога, и есть море, «Сантьяго» и «Виктория» впадают в сверкающее лоно моря-океана, неказистый, старый, хромой и обгоревший солдат на капитанском мостике «Сантьяго» страшным голосом командует: «Курс на остров Маргариты!», потом ковыляет на корму, ветер треплет седые патлы, а он, оборотившись к безмерным просторам, кричит: «Я Лопе де Агирре — скиталец! Я — гнев божий! Я — твердый вождь непобедимых мараньонцев! Я — Князь Свободы!»

Лопе де Агирре — скиталец

Через семнадцать дней плаванья по морю с бригантин увидели берега острова Маргариты, то было двадцатого июля одна тысяча пятьсот шестьдесят первого года, до того дня погода была хорошей и благоприятствовала плаванью, но вблизи острова вдруг поднялась такая буря, что бригантины потеряли друг друга из виду. Может быть, Лопе де Агирре не стал приставать в Пуэрто-де-ла-Мар потому, что то было единственное укрепление на острове, а может, так случилось по вине лоцманов Хуана Гомеса и Хуана де Вальядареса, которые были один конопатчиком, а другой простым матросом на высоких постах, во всяком случае, обе бригантины причалили не у южной оконечности острова, на которую они взяли курс, а гораздо севернее.

«Сантьяго», пройдя по разбушевавшимся волнам, бросает якорь у берега, который индейцы гуайкери́ называют Парагуаче. Парагуаче — синяя бухта, окруженная зелеными невысокими холмами, неожиданно совсем близко прокукарекал петух, Петух! кричит Эльвира, много месяцев уже скитальцы не слыхали родного петушиного крика.

«Виктория», которой командует начальник штаба Мартин Перес де Саррондо, обогнув мыс, причаливает в Банда-дель-Норте, что почти на две мили севернее Парагуаче, если идти по суше. Весть о появлении двух странных кораблей облетела остров из конца в конец. Священник Педро де Контрерас клялся и божился, что это пираты, потрошители домов, насилующие женщин; господи защити! но пирога индейцев, подошедшая к самому борту «Сантьяго», обнаружила, что на судне — честные испанские мореплаватели и командует ими хромой и невзрачный старик. Лопе де Агирре, для которого уловки и хитрости были в войне самым действенным оружием, спрятал солдат с копьями и аркебузами под палубой, а на виду оставил только женщин и больных. Вслед за индейцами к кораблю приблизились двое белых жителей Парагуаче, один из них весьма разговорчивый, назвавшийся Гаспаром Родригесом, поднялся на борт, Лопе де Агирре принял его в высшей степени любезно и красочно изложил печальную историю, которую сам выдумал. Вот что осталось от нас, вышедших из Перу завоевывать новые поселения под власть короля. Наш генерал и предводитель, отважнейший Педро де Урсуа, умер от лихорадки на суровой реке Амазонке. После той беды солдаты провозгласили меня, Лопе де Агирре, своим вождем, с тем чтобы я вывел их к какому-нибудь хорошему порту. Мы едва живы от голода, усталости и болезней, мы не стоим на ногах. Прежде чем отправиться дальше, в Номбре-де-Дьос, мы должны запастись продовольствием и лекарствами, за которые хорошо заплатим, ибо у нас осталось еще немало денег и имущества, взятого с собой из Перу. Позвольте, ваша милость, преподнести вам в подарок этот карминный плащ с золотым галуном, перстень с изумрудами и серебряную чашу, сделанную в Потоси.

Гаспар Родригес вернулся на берег очарованный и раструбил всем о щедрости незадачливых перуанцев, жители, побуждаемые одни милосердием, а другие алчностью, спустились с холмов, нагруженные продовольствием, свежезабитыми барашками, ощипанными курами, мешками с кукурузой и юккой, корзинами с фруктами, кувшинами с вином — ни дать ни взять благочестивые пастухи на пути в Вифлеем.