Избранное

Да, тогда светило солнце! Яркое солнце, слепившее глаза после душного мрака каюты. Недурной розыгрыш — как, впрочем, все в нынешнее время. Громадный розыгрыш в духе времени, дело рук безответственных, отчаявшихся людей, которые протянули свои игривые щупальца через весь мировой рынок, через все моря. Они присосались к искусству и просвещению, к бизнесу и публичным домам и еще бог знает к чему. Это были люди с берегов светлых источников, которые продолжали вести свою зловещую игру с грязью и ценностями, и игра эта заражала пугливых и оскверняла честных. Вилфред ничего не имел против этого, он был один из них — фаланга мизинца громадной жадной лапы. В этой стране тоже были свои герои черной биржи, свои крупные мошенники, газеты разоблачали их, он читал об этом еще в Норвегии, и ни на кого это уже не производило впечатления… Может, это и есть как раз те седеющие джентльмены, которых он сейчас видит вокруг себя, люди, чьи портреты в один прекрасный день появляются в газетах — в профиль и анфас с оголенной шеей, и на всех лицах лежит та удивительная общая печать сходства с ощипанной птицей, которое создают фотографии на паспорте и в полицейских архивах. Он вспомнил стародавнее словечко — «добропорядочность», одно из тех понятий, которыми оперировал дядя Мартин. Интересно, как обстоит дело с добропорядочностью у этих господ и, если уж на то пошло, у его родного дядюшки Мартина? При этой мысли Вилфреду стало весело. Он заметил, что Адель наблюдает за ним.

— Но почему именно я? — настойчиво переспросил он.

Она засмеялась вызывающе и многозначительно.

— Чего не сделаешь для своих ближних! А потом, я за версту чую хорошего любовника.

Он поперхнулся вином. А-а! Была не была!

— Надеюсь, я вас не слишком разочаровал…

— Дай вам бог счастья, вы оказались настоящим Казановой. — Он скорчил гримасу. За столиками в окружающем полумраке говорили теперь во весь голос. Им приходилось наклоняться совсем близко друг к другу.

— Вы, наверное, здесь что-то вроде хозяйки? — спросил он.

Она отозвалась с обычной быстротой:

— О нет, нет, вы же видели Мадам. Ту, что сказала вам: «Добро пожаловать». Она — важная дама. Нет, я… — Она рассмеялась почти беззвучно и закончила фразу уклончивым жестом.

— А этот — Эгон?

— Господи, да он наш посыльный. Как это у вас говорят — мальчик на побегушках.

— Решительный молодчик? — Его забавляла эта не вполне искренняя искренность, которая ничего ему не объясняла.

— Решительный? О господи, еще бы. Ведь это он… — И снова поясняющее движение рук.

Вилфред с изумлением уставился на нее.

— …«Выудил» меня? Значит, я должен его отблагодарить?

Она засмеялась.

— Об этом он позаботился сам еще вчера. — И руки ее сделали бесшумное движение, как бы очищая карман.

— Ах, вон оно что! — Вилфред мотнул головой.

Он чувствовал себя все приятнее, медленно хмелея от темного зелья в высоких бокалах.

— Вам нравится наш фирменный напиток? — спросила она со смехом. Фирменный напиток украшал многие столы, за другими пили шампанское и красное игристое вино. — Немецкое дерьмо, — тихо пояснила она, проследив за его взглядом.

Официант на мгновение наклонился к ней, она отдала краткое распоряжение.

— Играть умеете? — тихо спросила она. Он невольно бросил взгляд на свои пальцы. — Нет, нет, — сказала она. — Я не о музыке. — Она сделала быстрое движение своими красноречивыми руками, и Вилфред сразу увидел, как по столу летают карты и жетоны.

— А-а, это, — вздохнул он. — Нет.

Ее это не огорчило.

— Ничего, со временем придет… Только когда играешь, не надо пить. Вам не надо. А другие… — И снова движение рук закончило фразу. Это были сильные руки, хорошей формы, но лишенные женского очарования, такими руками доить коров.

Шум за одним из столиков сменился возней, раздались крики, в воздухе замелькали кулаки. И тут Вилфред увидел Эгона — он вырос словно из-под земли. На нем была светло-серая ливрея с галунами. Его появление произвело магическое действие. Только какой-то бледный молодой человек с осоловелым взглядом продолжал стоять, как-то неприятно булькая горлом и слепо размахивая руками. Эгон сделал почти незаметное движение, быстро и резко ударив молодого человека ребром ладони по затылку. Тот рухнул ему на руки, и оба исчезли где-то в глубине; со стороны могло показаться, будто слегка захмелевшего гостя провожают до уборной.

— …И тайны хранить умеет, — заметила она улыбаясь. Но улыбка была несколько натянутая. Она быстрым настороженным взглядом обшарила помещение.

— Черт возьми, а ведь парня отравили, — сказал Вилфред.

— У вас острые глаза. Не утомляйте их. — Она продолжала улыбаться, но в голосе прозвучал намек на угрозу. «Пора с этим кончать», — подумал он. Помещение медленно кружилось перед его взглядом, это было довольно приятно. — Загул давно начался? — участливо спросила она.

— Какое сегодня число?

— Шестое июня.

Он вяло пересчитал по пальцам.

— Неделю или что-то вроде.

— Тогда пораньше возвращайтесь домой, — сказала она.