Избранное

П о л и ц а й (оглядывается). Чужих людей не видела? Только не бреши, а то сейчас тебя с автомата.

А н н а  И в а н о в н а. Да ведь они откуда же у нас, чужие-то люди?.. Это что ж, сбежал кто, ищете, господин полицай?..

П о л и ц а й. Тут давеча самолет русский подломился. Упал… А тебе все знать надо?..

А н н а  И в а н о в н а. Да ведь мы что ж…

П о л и ц а й. Самолет сгорел, а летчика не нашли. Скрылся летчик… Немцы кругом ходят, ищут… Все тебе знать надо…

К а т я. Я сама… я сама…

П о л и ц а й (подходит, отдергивает занавеску). Кто такая?

А н н а  И в а н о в н а. Дочка… Хворая лежит… Лихорадка у ней. Почти что неделю мается… Горит вся…

Полицай рассматривает Катю. Катя шевелится, и кажется, что она сейчас откроет глаза.

П о л и ц а й. Тиф у ей… Тиф…

А н н а  И в а н о в н а. Возможная вещь, что и тиф.

Полицай обходит комнату. Открывает сундук. Тыкает туда автоматом. Подходит к кровати. Шарит ногой. Что-то нащупал.

П о л и ц а й. Это чего там?

А н н а  И в а н о в н а. Да белье грязное, постирать собрала…

П о л и ц а й (идет к двери и, задержавшись на пороге, говорит). Тиф. Не иначе — помрет скоро…

Он уходит. Анна Ивановна запирает дверь. Выходит  П а в е л.

А н н а  И в а н о в н а. Думала — смерть пришла…

П а в е л. Замечательно все разыграли, как по нотам… А этот-то холуй здешний?

А н н а  И в а н о в н а. Нет… Не иначе как с ними пришел…

П а в е л. В медицине тоже разбирается… «тиф у ней». Сволочь! (Подходит к кровати. Некоторое время смотрит на Катю. Достает из-под кровати узел.) Сожгите его. Как можно быстрей… А Катю берегите. За ней обязательно придут. Ну, до свидания…

А н н а  И в а н о в н а. Куда ж вы уходите? Ведь поймают вас.

П а в е л. Ничего.

А н н а  И в а н о в н а. Свежо на улице. Ночь.

П а в е л. Ничего.

А н н а  И в а н о в н а. Погодите. (Роется в сундуке и достает синий в клеточку шарф.) Нате вот, наденьте.

П а в е л. Ну что же, спасибо.

А н н а  И в а н о в н а. Звать-то вас как, милый человек?

П а в е л. Петром. Петр я.

А н н а  И в а н о в н а. Уж я и не знаю, спасибо вам сказать или как… (Обнимает его и целует в лоб.) Счастливо… (Крестит его.)

Павел выходит. Анна Ивановна провожает его за дверь. Пауза. Катя открывает глаза. Приподнимается на локтях.

К а т я. А?.. Что это?

Входит  А н н а  И в а н о в н а. Она бросается к дочери. Сильный стук в дверь. Катя ложится… Мать идет к дверям.

А н н а  И в а н о в н а. Больная ты. Лихорадка у тебя. Лежи.

Она открывает дверь. На пороге появляются два  н е м е ц к и х  с о л д а т а. Они оглядываются по сторонам. Анна Ивановна медленно отступает.

Занавес.

Конец четвертой картины

ПЯТАЯ КАРТИНА

Общежитие летчиц. Большая горница — светлая и просторная. У стен невысокие нары, на них ряды аккуратных постелей. На каждой три-четыре подушечки. Вышивки. Здесь опрятно и совсем не по-фронтовому уютно. На стенах висят шлемы, планшеты. На окнах занавески из крашеной марли. В углу висит гитара. В центре — большое фото Кати — обложка «Огонька», обрамленное печальной зеленью.

На нарах сидит  Т о с я. Она разговаривает с  С у в о р и н ы м. В углу примостилась  Т о к а р е в а. Она что-то вышивает.

Т о с я. …Вот не могу и не могу… Не могу я себе представить, что Кати нет с нами… Вы ее мало знаете, Сергей Николаевич, а ведь я больше двух лет вместе с ней провоевала… Мы с ней знаете сколько всего видели, Сергей Николаевич. Вот я никогда не забуду. Помнишь, Нина, когда мы на Крымскую ходили?

Т о к а р е в а. Конечно, помню…