Избранное

За голосом твоим, по следу твоему,
за голосом, как за предназначеньем,
вдоль фонарей. Там улица в дыму
холодного и тихого свеченья.

Вот лестница! Укройся здесь. В словах.
Ступая на разорванные плиты,
ты — узница, ты — требуешь защиты,
но ты мертва, и тень твоя мертва.

Тянулась ночь. Так тянут за собой.
Куда-нибудь. Так вытянуты ливни.
Как хороша ты, господи, как дивна!

Вот дым качает месяц голубой.
Изломан март, и тянется трава,
где улица, как тень твоя, мертва.

2 Троллейбусы уходят в темноту,

Троллейбусы уходят в темноту,
дрожат дворцы, опущенные в воду,
и прирастают крыльями ко льду
по-птичьему раскинутые своды.

Опять ты здесь, безумец и летун,
опять за ночь ты платишь чистоганом,
и, словно мышь, накрытая стаканом,
ты мечешься на каменном мосту.

Всё — лжелюбовь: мгновенности реки,
твои глаза, закрытые ладонью,
и всплеск твоей опущенной руки.

Нас всё равно когда-нибудь догонят.
Нас приведут и спросят в темноту:
зачем в ту ночь стояли на мосту?

3 Еще зима. Припомнить, так меня

Еще зима. Припомнить, так меня
в поэты посвящали не потери:
ночных теней неслышная возня
от улицы протянутая к двери.

Полно теней. Так бело за окном,
как обморок от самоисступленья,
твои шаги, прибитые к ступеням,
твою печаль отпразднуем вином.

Так душен снег. Уходят облака
одно в другом, за дикие ограды.
О эта ночь сплошного снегопада!
Так оторвись от тихого стекла!

Троллейбусы уходят дребезжа.
Вот комната, а вдруг она — душа?

4–5. Литературоведческие сонеты

1 И Мышкин по бульвару семенит,

И Мышкин по бульвару семенит,
сечется дождик будто не к добру.
Я отщепенец, выкидыш семьи
тащусь за ним в какой-то Петербург.

Стекают капли вниз по позвонкам,
я подсмотрю за ним, как я умру,
Скажите, князь, к какому часу зван
ваш милый дар, куда вы поутру.

Ваш милый дар, похожий на шлепок.
О, как каналы трутся вам о бок,
когда один на улочках кривых
вы тащите щемящий узелок.

А после пишете с наклоном головы,
как подобает вам: иду на вы!

2 Зима. Снежинки всё снуют

Зима. Снежинки всё снуют.
Бог с ними, с этой канителью!
Ах, как же, князь, я узнаю…
но, князь, вы ранее в шинели

изволили. Как почерк ваш?
всё тот, что был и не украден,
ваш узелок, ваш саквояж,
комочек боли, Христа ради!?

Но лучше прочь от этих мест,
от этой тени Петербурга,
куда вы тащите свой крест
один по страшным переулкам,

как от удара, наклонясь?
Куда спешить? Ограбят, князь.

(Время создания цикла — 1962 год)

" Зов быка, трубный голод гона, "