Избранное : Феноменология австрийской культуры

Останавливая себя этими словами, философ, только что рассуждавший о мировоззренческих процессах второй половины XIX века, о нарастании нигилизма, словно стремится припомнить что-то забытое им, для чего он никак не может найти выражения. Перед тем, как задать свой вопрос, Ницше выделил три причины возникновения нигилизма — как «психологического состояния»: первая состоит в том, что мы искали смысла во всем происходящем, а этого смысла не было: «что-то» должно было быть достигнуто в результате процесса становления, но ничего не было достигнуто. Вторая причина — во всем происходящем человек стремился увидеть порядок, систему, целостность — но такого порядка не оказалось. Третья причина берет начало в попытке придумать «истинный мир» в противоположность «миру обмана», но и она кончается неверием в любой «метафизический мир»… Итак, «что же произошло», — спрашивает здесь философ. Однако мысль не проясняется: «Чувство отсутствия ценностей было достигнуто, — пишет Ницше. — <…> Этим ничего не было достигнуто»[2]. Однако сама неожиданная у Ницше стилистическая шероховатость дает на вопрос философа незамедлительный и красноречивый ответ — это «ничего не достигнуто»: «достигнуто было то, что ничего не было достигнуто»! Это «более изначальное и подлинное» проявление ницшевского нигилизма еще более весомо, чем его теоретический анализ «нигилизма»: конец всякого исторического развития, прогресса и становления теперь завязан узлом — был достигнут конец, но вот оказалось, что конец этот — ничто… Перед очевидным — написанным черным по белому — смыслом такой стилистической неровности блекнут старания Ницше говорить о нигилизме языком своего времени, времени Дарвина и научного позитивизма, рассказать о нем на языке «ценностей» и «причин». Нет, нигилизм и это «чувство отсутствия ценностей» — обесцененности — Wertlosigkeit «это далеко не психологическое состояние». Это — чувство того, что «что-то произошло», собственно, в основе вещей, в их началах. Первая часть «Воли к власти» написана под впечатлением этого глубокого и уже произошедшего срыва в глубине вещей <…> Перебивая свое изложение неожиданным вопросом, философ как бы опомнился — отошел от инерции своей мысли, которая скрывала от него более простой и глубокий ответ. «Вся наша европейская культура, — пишет Ницше, — уже с давних пор, с какими-то муками напряжения, растущими от десятилетия к десятилетию, движется неудержимо словно к некоей катастрофе — беспокойно, насильственно, сломя голову: подобно какому-то потоку, что стремится приблизиться к концу, что не может больше опомниться, страшится опомниться»[3]. «Тот же, кто принимается здесь говорить, — добавляет Ницше (в следующем фрагменте), напротив, до сих пор делал все только чтобы опомниться»[4].

То, о чем пророчествует Ницше, есть «восхождение» нигилизма — нигилизм за дверями: «откуда этот гость». Ницшевский «восход нигилизма» стоит между вагнеровскими «сумерками богов» и шпенглеровским «закатом Европы» — между двумя терминами, в которых старая Европа осознавала свою гибель. Вместо гегелевского «конца» — «помрачение искусства»[5].

Нигилизм означает, что «обесцениваются высшие ценности»[6]. «Радикальный нигилизм» есть убеждение в «абсолютной несостоятельности существования, если говорить о высших ценностях, которые признаются»[7]. Unhalbarkeit несостоятельность весьма близко к смыслу слова «абсурдность».

Ницшевская философия нигилизма есть философия отчаяния. Это — отчаяние человека, который внезапно опомнился и увидел, что мира, в котором, как считал он, он жил, уже нет, что та нить, по которой он шел в историческом лабиринте, уже оборвана, что внутри самих вещей произошел срыв, наступил некий в особом и тайном смысле — конец, когда была достигнута некая цель (erzielt). И вот, оказалось, что ничего не было достигнуто — было достигнуто ничто. Говоря именно о Ницше, нам нельзя преувеличивать момент неожиданности в таком опыте переживания и постижения ничто — для философа, который больше других сделал для того, чтобы задумываться, и для того, чтобы опомниться, который больше других сделал для того, чтобы всходила заря этого нигилизма, туг не могло быть полной неожиданности. И однако неожиданность была: Ницше-теоретик нигилизма и Ницше — нигилист, переживающий ничто как итог истории, — они оба не тождественны друг другу: первый обсуждает нигилизм, данный ему в историческом опыте, второй проговаривается о глубинах нигилизма, недоступных первому.