Избранное: Христианская философия

Такая сущность человеческой свободы тесно связана с нашей конечностью и тварной природой. Наша свобода не может состоять в безразличии хотя бы в силу того, что мы суть люди, т. е. творения, естественно подчиненные Богу. Когда безразличие объявляют совершенством нашей свободы, то путают сотворенное существо с Творцом, и любое возражение, опирающееся на возможную или необходимую аналогию между божественной и человеческой свободой, изначально порочно. В самом деле, было бы противоречием предполагать, что свобода Бога не была извечно безразлична ко всему тому, что было, есть или будет. Ибо ничто не предшествует Богу и Его воле; истина и благо в равной степени подчинены Ему, ибо Он сотворил их. Единство Его воли, могущества и разума производит бытие всякой вещи, как сущностей, так и существований, поэтому ничто не может ограничивать или уменьшать наисовершеннейшее безразличие Его воли. Но в том, что касается человека, проблема встает совершенно по-другому. Человек находит природу блага и истины уже определенной Богом; в то же время, его воля не может иметь иных присущих ей объектов, кроме блага и истины; следовательно, человеческая свобода состоит в том движении, посредством которого мы к ним обращаемся. Безразличие, присутствующее в нашей воле, является просто знаком нашего незнания установленных Богом блага и истины, и в той мере, в какой мы переходим к ясному и отчетливому знанию, мы все лучше и лучше используем нашу подлинную свободу[555]. Таким образом, Декарт согласует свою концепцию свободы Бога с концепцией свободы человека: но это в чистом виде учение Жибьёфа. Декарт обнаружил в «De libertate» учение о свободе Бога, весьма близкое его собственному, и позаимствовал у него учение о человеческой свободе и переход от одного к другому, позволяющий согласовать их.

На основании этого Декарт развивает детальную критику безразличия, рассматривая его как неопределенность воли, обусловленную изъяном в разуме. Чем более неодолимым является движение, увлекающее нашу волю к определенному действию, тем более свободной следует признать нашу волю. Не странно ли, в самом деле, выглядит концепция свободы, которая путает свободу с незнанием, будто, чтобы быть свободными, мы должны действовать как бы наугад и не зная, что, собственно, нам надлежит делать? Декарт уверен, что если безразличие есть знак некоторой свободы, то это наименее совершенная и низшая свобода. Свобода состоит не в этом безразличии самом по себе, но в обращении воли к благу и истине, которые ей представляет разум или к которым ее направляет божественная благодать. Всем тем, кто читал эту критику свободы безразличия в ту эпоху, когда вышли из печати «Размышления о первой философии», вне всякого сомнения, было совершенно очевидно, что философ, написавший эти страницы, является противником Молины в спорах о благодати.

Глава IV Свобода человека в «Principia philosophiae»