Избранное: Христианская философия

Мы ближе всего подойдем к этому свидетельству сознания, если вспомним старую дефиницию, избитую до банальности: существовать — значит быть положенным в качестве самого по себе, вне своей причины. Формула действительно точна, когда речь идет об определении именно того, на что изначально указывал термин существовать (exister). Existo — или, вернее, exsisto — означает sistere ex, т. e. наличествовать или быть положенным в качестве самого по себе, исходя из какого-либо предшествующего начала и находясь в зависимости от него. Отсюда — смысл рождаться, возникать, связанный с этим глаголом в классической латыни. Что касается гораздо более позднего термина existentia, он прежде всего обозначает тот модус бытия, который в собственном смысле принадлежит возможному, когда оно оказывается наконец актуализованным. В таком понимании существующим не является с необходимостью все то, чью реальность мы утверждаем с помощью глагола быть. Если, к примеру, мы утверждаем бытие некоторого онтологически достаточного сущего, которое, однако, не имеет причины, то не можем приписывать ему существование в исконном смысле термина. Именно так и поступают некоторые философы, которые, храня верность исходному значению глагола existere, говорят, что Бог есть, но именно поэтому он не существует. Такой смысл почти полностью исчез из языкового употребления[1072]: термин existence стал практически синонимом формулы «актуальное бытие». Отныне он означает во французском языке то, что не только имеется в качестве возможного объекта мысли, но что поистине есть, в полном смысле слова и в вещной реальности. Такой смысловой перенос неудивителен: актуальность бытия никогда не кажется нам более достоверной, чем в тот момент, когда мы видим его как бы всплывающим из возможного, выходящим из причины, в которой оно виртуально содержалось. А при том, что всякое эмпирически данное сущее нам представляется имеющим или некогда имевшим причину, вполне естественно, что все сущие являются нашему взгляду как существующие. Существование кажется нам естественным состоянием того, что, отрываясь от чисто возможного, получает доступ к бытию. Узурпировав ученое слово existence, узус языка отчасти лишил его точности и силы. Несоменно, было бы напрасно бунтовать в данном случае против укоренившегося словоупотребления и пытаться вернуть термину existence точный смысл исходной латинской existentia. Но и не следует считать исконным смыслом термина est тот смысл, которым первоначально обладал термин existe. Между тем именно это происходит, когда говорят, что быть — значит быть положенным в качестве себя самого, вне своей причины. Ведь даже если допустить, что всё реально сущее имеет причину и, следовательно, всё, что поистине есть, существует, отсюда еще не вытекает, будто etre сливается с exister. Разумеется, для того, чтобы некоторое сущее в полном смысле было, оно прежде должно существовать; следовательно, речь идет о сущем экзистенциального типа. Однако независимо от того способа, каким приобретается или осуществляется актуальное бытие, факт остается фактом: сущее имеет или осуществляет бытие. Именно природу этого факта мы и пытаемся определить. Но мы не сумеем этого сделать, если будем подменять определение акта бытия определением той частной модальности бытия, которая принадлежит в собственном смысле существующему.