Избранное. Компиляция. 1-11

Однако Сергей тоже не промах. Вскочил, сжал кулаки в ответ. Трезвый Костя утихомирил сразу обоих. Загнул жилистыми руками две буйные головы себе под мышки и усадил обоих на землю:

– Ладно, зайцы во хмелю… Давайте лучше мировуху выпейте.

– Это мы запросто, враз! – засуетился Юрик.

А «петухи» все еще не унимались, надо было какое-то время, чтобы «остыла» возбужденная алкоголем кровь. Каждый норовил «укусить» другого словесно.

– Ну, «еврей», скажи спасибо, что меня держат!..

– Это ты спасибо скажи…

– Чего не поделили, мужики? – вдруг спросила Катя. – Что, места у костра мало?

«Петухи» и сами протрезвели: чего завелись? Все равно ничего не докажешь. Словесная перепалка – только лишние нервы. Утром будет все по-другому. Однако Сергей «на послед» все-таки решил «ужалить» противника:

– Да я-то что? Это вон, – махнул на Топа головой, – «дитя тайги» без дерева останется. Первый раз слез на землю, дерево спилили, а ему залазить некуда. Боится без тайги остаться. А в остальном я во всем согласен.

– Ну, раз согласен, значит, сопи в тряпочку да помалкивай. Все до поры до времени. Что-нибудь случится, и будешь ты такой же, как и я. Простой смертный. А то, может, и хуже – без адреса и фамилии, то есть, никто. Посмотрим тогда, как, кому и куда будешь лес продавать.

– А что может случиться? – «кипит» Сергей.

– Да хоть что! Вот, например, бросит тебя твоя Люсьен.

– Меня?! Люська? Да кому она нужна?!

Сказал и осекся… Понял, что ляпнул лишнее.

А Люся, конечно же, речи мужа услышала. Вылетела из избушки, заверещала, как пригородная электричка, когда тормозит на повороте. Казалось, что от ее противного голоса эхо в вечерних сумерках сорвало с вершины гольца камни.

– Что ты там сказал? Ну-ка, повтори, – сорвала с ноги тапочек, и – по голове Сергея. – Это что, выходит, я у тебя вместо Бабы Яги? Ах, ты… Завтра же развод. Посмотрим, с кем ты и как жить будешь… Да я тебя, козла, на помойке подобрала, отмыла, почистила, выкормила…

И давай высказывать подобные фразы в адрес «нерадивого» мужа. Впрочем, далее словарный запас Люсьен не поддается никакому литературному описанию. И куда только подевались «высокий светский этикет», культура речи и степенные, жеманные движения.

Сергей, как заяц в петле, мечется из стороны в сторону. Люсьен, зависла ястребом, теребит податливую добычу. Костя подобен филину: сидит рядом, караулит, как бы хозяйка за топор не схватилась. Остальные: Юрик, Катя и я – раздвинулись по сторонам, чтобы в суматохе не досталось.

Неизвестно, чем закончилась бы супружеская перепалка, кабы Люсьен на ногу не пролился кипящий чайник. Умолкла «электричка», приехала «пожарная машина». Люська упала на спину, раскинула руки, закатила глаза, дрыгает голыми бедрами:

– Ах, злодей! Убить меня хочешь? Ой, ма-мо-мо-чка! Ох, как больно!

Сергей перед ней на коленях ползает, утешает, на разные ласковые слова не скупится:

– Что ты, дорогая моя! Тебе больно? Ах, он, этот чайник, и кто его сюда повесил? (Он же сам его и настраивал над огнем!) У, черт, мою голубушку ошпарил… вот я его!

Схватил чайник, закинул в темноту:

– Видела, Люся? Выкинул я его, не будет он больше моей дорогой зло причинять!..

А у Люсьен не прекращается истерика. Как у маленькой пятилетней девочки, у которой отобрали куклу. «Работает на публику», – говорят в народе. Хитрая бестия видит, что все внимание на нее, почему и визжит поросенком, мечется «в предсмертной агонии». Смотреть противно. Кажется, что в Люську вселился бес.

Неизвестно, сколько бы продолжалась подобная сцена, если бы не Катя. До этого молчаливая, девушка, тихо притулившаяся где-то там, в корнях дерева, вдруг вскочила, подошла к Люсе и наотмашь хлопнула ладонью подругу по щеке. Поставила ее «на место». По всей вероятности, знала, что надо делать с капризами самодурки.

Люсьен вмиг притихла, как мышка под лапой соболя, сжалась в комочек, выпучила глазки, уставилась на Катю, ожидая, что та врежет ей еще раз:

– Ты что?!

– А ничего, прекрати истерику! Еще запищишь, получишь добавки. – И подняла руку для очередного удара.

Люсьен притихла и, как будто ничего не произошло, стала смотреть на ногу, тихо, спокойно заговорила:

– Ах, смотри, Серж, покраснело!.. Видишь, как обожгла. Ух, и неприятно…

Заботливый муж пытался легким дыханием ослабить боль:

– Фух! Сейчас, моя дорогая, будет легче. Надо помазать мазью да перебинтовать, чтобы зараза какая не попала…

– Да уж, действительно, – наконец-то высказал свое слово Топ. – А то точно, гангрена пойдет, да ногу придется отрезать. И отстранил Сергея в сторону: – Дай посмотрю!

Ожег у Люсьен был «пустяшный». Так себе, может, три капли кипятка упало, да чуть кожа вздулась. Пузырь размером с ложку. На себе Топ бы и не заметил. Однако для Люськи это была большая рана.

– Катя, дай мне мою котомку, – обратился Топ к девушке, а когда она исполнила просьбу, достал из бокового кармана свою таежную аптечку. – Вот, приложить надо, а потом перебинтовать. К утру все пройдет.

– А что это? Трава какая-то, заражения не будет? – переживая за супругу, заволновался Сергей. – Давай лучше мазями…