Избранное. Компиляция. 1-11

Софья испугалась, отскочила, отдернула ладонь, еще мгновение смотрела на него испуганным взглядом, а потом убежала назад, в дом.

Увидев ее лицо, Сергей вздрогнул от горя, понял, что обознался, успел крикнуть вслед: «Извините…» – потом в подавленном состоянии присел на крыльцо. Память, как удар ножа: разрезала, доставила боль, лишила сил. На какой-то миг он был там, в прошлой, счастливой жизни, которая тут же потухла, как спичка. Досадная ошибка привела Сергея к горькому, безутешному прошлому: не может быть здесь Нинель, потому что ее нет в живых. Погибла его славная, дорогая девушка в черном восемнадцатом году от ножа мародеров.

Представляя себе ее смерть, Сергей всегда содрогался от ужаса неизбежности. Великая революция в своем начале породила беспощадную волну преступлений. В городе процветало воровство, разбои, убийства. Простого обывателя могли зарезать за кроличью шапку.

В тот роковой зимний вечер Нинель была дома одна. Потрясенный потерей судоходной компании, Штрайберг искал правды за дверями новой демократии. Мать Нинели, добрая, милая фрау Марфа, пребывала в гостях у свояченицы на другом конце города. Он, Сергей Маслов, был на тайном собрании будущего штаба белой армии. Будучи в плохом самочувствии, Нинель не поехала с матушкой в гости, осталась ждать его, Сергея, но нашла свою смерть.

Когда он вернулся, нашел ее в дверях своей комнаты. Вероятно, заслышав шум в коридоре, Нинель подумала, что он вернулся, вышла встречать и была убита одним точным, сильным ударом ножа в грудь. Она так и умерла, не понимая, что с ней случилось. В спокойных, открытых глазах все еще светились огоньки нескрываемой ласки и нежности, обращенной к своему любимому человеку. В правой руке Нинель оплавилась догорающая свеча. Левая ладонь покоилась на округлом животе, где развивался и рос плод их любви на шестом месяце беременности.

Тогда на висках Сергея появилась первая седина.

Так и не было Сергею покоя при встрече с Софьей. Хоть и знал, что это не Нинель, ничего сделать не мог. Очень уж похожа Софья профилем на его милую подругу, и с этим нельзя было не считаться. Всякий раз при общении Сергей надолго задерживал на ней свой взор. Привыкшая к его жалостливому взгляду, Софья старалась не обращать на него внимания, однако потом вдруг заметила, что глаза у молодого офицера совсем не жалкие, а проницательные, сравнивающие, может быть, оценивающие. Она сказала об этом матери, та, в свою очередь, отцу. Фома Лукич разложил все по своим местам: «Этот не посмеет… кровь не та!»

Заметил поведение подчиненного и полковник Громов. Выбрав момент остаться наедине, старший офицер сделал Сергею замечание:

– Ваш похотливый взгляд, господин капитан, не делает вам чести! Даже не думайте! Мы находимся в гостях, так-с что, будьте добры вести себя прилично!..

Наконец-то сообразив, что от него ждут, Маслов рассмеялся полковнику в лицо, достал из кителя фотографию Нинель, показал старшему по званию:

– Эта девушка похожа на мою невесту… которой нет в живых! Видите сходство? В том, что я благоволю Софье, не значит, что я хочу уложить ее в постель. Не та ситуация…

– Извините, – подавленно попросил прощения Громов, – я был не прав, соболезную…

На этом инцидент был исчерпан.

Однако благодаря критическому, безысходному положению у полковника таки очень скоро начали сдавать нервы. Ожидание неизвестности затягивалось и могло продлиться долго. Всегда привыкший к беспрекословным командам полковник Громов искал повод для собственного утверждения, но так как командовать было некем и незачем, все свое недовольство он обратил на единственного в этом глухом краю подчиненного. Однажды утром полковник сделал Сергею замечанию по поводу грязного воротничка. Потом указал на нечищеные сапоги. В следующий раз повысил голос по поводу расстегнутой верхней пуговицы. И наконец-то взорвался, когда Сергей отсутствовал на заимке целый день.

Все жители заимки в это время отдыхали у дома после тяжелого, трудового дня. Сергей с Маркелом с утра готовили в тайге дрова, вернулись поздно и теперь с чувством исполненного долга спокойно сидели, наслаждаясь тихим летним вечером. Сергей что-то рассказывал староверам о прошлой жизни в Москве, шутил, внимательно слушал других и, кажется, не замечал отсутствия старшего по званию. Полковник Громов не заставил себя долго ждать. Недовольный тем, что всем без него хорошо и никто не обращает на него внимания, полковник выскочил из дома, обрушил свой гнев на Сергея.

– В чем дело? – вставая с места перед старшим по званию, спокойно спросил Сергей.

– Господин капитан, почему не выполняете распорядок дня? Где вы были в течение дня? Почему такое разгильдяйство?!

– Что я должен делать тут, когда людям требуется моя помощь там?

– Вы пока что еще военнообязанный, под присягой царю и отечеству, должны выполнять требования Устава, проводить занятия, ну и, наконец, спрашивать разрешения у старших о своем намеренном убытии!

– Это какие такие занятия я должен проводить и у кого обязан спрашивать разрешения выйти за огород рубить дрова?! – удивленно вскинул брови Сергей.