Избранное [компиляция]

Напевают. В то же мгновение по ступеням спускаются те три Музыканта, что играли на балу. Тот, кто со скрипкой, аккуратно подстилает на плечо носовой платок, и все три начинают играть с чрезвычайной старательностью. Но звуки тихи и нежны, как во сне.

— Вот бал!

— Как богато, как пышно!

— Как светло!

— Ты помнишь?

Тихо напевая под музыку, начинают кружиться вокруг Человека, манерничая и в дикой уродливости повторяя движения девушек в белых платьях, танцевавших на балу. При первой музыкальной фразе они кружатся, при второй — сходятся и расходятся грациозно и тихо. И тихо шепчут:

— Ты помнишь?

— Ты сейчас умрешь, а ты помнишь?

— Ты помнишь?

— Ты помнишь?

— Ты сейчас умрешь, а ты помнишь?

— Ты помнишь?

Танец становится быстрее, движения резче. В голосах поющих Старух проскальзывают странные, визгливые нотки; такой же странный смех, пока еще сдержанный, тихим шуршанием пробегает по танцующим. Проносясь мимо Человека, бросают ему в ухо отрывистый шепот.

— Ты помнишь?

— Ты помнишь?

— Как нежно, как хорошо!

— Как отдыхает душа!

— Ты помнишь?

— Ты сейчас умрешь, сейчас умрешь, сейчас умрешь…

— Ты помнишь?

Кружатся быстрее, движения резче. Внезапно все смолкает и останавливается. Застывают с инструментами в руках музыканты, в тех же позах, в каких застало их безмолвие, замирают танцующие. Человек встает, выпрямляется, закидывает седую, красивую грозно-прекрасную голову и кричит неожиданно громко, призывным голосом, полным тоски и гнева. После каждой короткой фразы короткая, но глубокая пауза.

— Где мой оруженосец? — Где мой меч? — Где мой щит? — Я обезоружен! — Скорее ко мне! — Скорее! — Будь прокля… (Падает на стул и умирает, запрокинув голову.)

В то же мгновение, ярко вспыхнув, гаснет свеча, и сильный сумрак поглощает предметы. Точно со ступенек ползет сумрак и постепенно заволакивает все. Только светлеет лицо умирающего Человека. Тихий, неопределенный говор Старух, шушуканье, пересмеивание.

Некто в сером. Тише! Человек умер!

Молчание, тишина. И тот же холодный, равнодушный голос повторяет из глубокой дали, как эхо:

— Тише! Человек умер!

Молчание, тишина. Медленно густеет сумрак, но еще видны мышиные фигуры насторожившихся Старух. Вот тихо и безмолвно они начинают кружиться вокруг мертвеца, потом начинают тихо напевать, начинают играть музыканты. Сумрак густеет, и все громче становится музыка и пение, все безудержнее дикий танец. Уже не танцуют, а бешено носятся они вокруг мертвеца, топая ногами, визжа, смеясь непрерывно диким смехом. Наступает полная тьма. Еще светлеет лицо мертвеца, но вдруг гаснет и оно. Черный, непроглядный мрак.