Избранное: Контрапункт. О дивный новый мир. Рассказы

— Разумеется, не утомит. Ваше присутствие подействует на нее благотворно. И не только на нее, но и на меня тоже. Поговорка «третий лишний» не распространяется на супружескую жизнь.

— О-о, какой вы циник!

Всякий раз, когда мистер Хаттон слышал это слово, ему хотелось огрызнуться: «Гав-гав-гав!» Оно коробило его больше всех других слов в языке. Однако вместо того чтобы залаять, он поспешил сказать:

— Нет, что вы! Я только повторяю печальную истину. Действительность не всегда соответствует нашим идеалам. Но это не уменьшает моей веры в них. Я страстно предан мечте об идеальном браке между двумя существами, живущими душа в душу. И, по-моему, этот мой идеал достижим. Безусловно, достижим.

Он многозначительно замолчал и бросил на нее лукавый взгляд. Девственница — но еще не увядшая, несмотря на свои тридцать шесть лет, — была не лишена своеобразной прелести. И к тому же в ней действительно есть что-то загадочное. Мисс Спенс ничего не ответила ему и продолжала улыбаться. Бывали минуты, когда мистеру Хаттону претила эта джокондовская улыбка. Он встал.

— Ну, мне пора. Прощайте, таинственная Джоконда. — Улыбка стала еще напряженнее, она сосредоточилась в стянувшемся по краям хоботке. Мистер Хаттон взмахнул рукой — в этом жесте было что-то от Высокого Возрождения — и поцеловал протянутые ему пальцы. Он впервые позволил себе такую вольность, и ее, видимо, не сочли чрезмерной. — С нетерпением буду ждать завтрашнего дня.

— В самом деле?

Вместо ответа мистер Хаттон поцеловал ей руку еще раз и повернулся к двери. Мисс Спенс вышла вместе с ним на террасу.

— А где ваша машина?

— Я оставил ее у ворот.

— Я пойду провожу вас.

— Нет! Нет! — Тон у мистера Хаттона был шутливый, но в то же время решительный. — Ни в коем случае. Запрещаю!

— Но мне хочется вас проводить, — запротестовала мисс Спенс, стрельнув в него своей Джокондой.

Мистер Хаттон поднял руку.

— Нет, — повторил он, потом коснулся пальцем губ, что можно было принять чуть ли не за воздушный поцелуй, и побежал по аллее, побежал на цыпочках, размашистыми, легкими прыжками, совсем как мальчишка. Сердце его переполнилось гордостью; в этом беге было что-то пленительно юношеское. Тем не менее он обрадовался, когда аллея кончилась. У поворота — там, где его еще можно было увидеть из дома, — он остановился и посмотрел назад. Мисс Спенс по-прежнему стояла на ступеньках террасы и улыбалась все той же улыбкой. Мистер Хаттон взмахнул рукой и на сей раз совершенно открыто и недвусмысленно послал ей воздушный поцелуй. Потом все тем же великолепным легким галопом завернул за темный мыс деревьев. Зная, что теперь его не видят, он перешел с галопа на рысцу и наконец с рысцы на шаг. Он вынул носовой платок и вытер шею под воротничком. «Боже, какой идиотизм! Есть ли на свете кто-либо глупее милейшей Дженнет Спенс? Вряд ли, разве только он сам. Причем его собственная глупость более зловредна, потому что он-то видит себя со стороны и все же упорствует в своей глупости. Спрашивается — зачем? А-а, поди разберись в самом себе, поди разберись в других людях».

Вот и ворота. У дороги стояла большая шикарная машина…

— Домой, Мак-Нэб. — Шофер поднес руку к козырьку. — И у перекрестка, там, где всегда, остановитесь, — добавил мистер Хаттон, открывая заднюю дверцу. — Ну-с? — бросил он в полутьму машины.

— Ах, котик, как ты долго! — Голос, произнесший эти слова, был чистый и какой-то ребяческий. В выговоре слышалось что-то простецкое.

Мистер Хаттон согнул свой полный стан и юркнул внутрь с проворством зверька, наконец-то добравшегося до своей норки.

— Вот как? — сказал он, захлопнув дверцу. Машина взяла с места. — Значит, ты сильно соскучилась без меня, если тебе показалось, что я долго? — Он откинулся, на спинку низкого сиденья, его обволокло уютным теплом.

— Котик… — И прелестная головка со счастливым вздохом склонилась на плечо мистера Хаттона. Упоённый, он скосил глаза на ребячески округлое личико.

— Знаешь, Дорис, ты будто с портрета Луизы де Керуайл, — он зарыл пальцы в ее густые кудрявые волосы.

— А кто она есть, эта Луиза… Луиза Кера… как там ее? — Дорис говорила будто откуда-то издалека.

— Увы! Не есть, а была. Fuit[339]. О всех нас скажут когда-нибудь-были такие. А пока…

Мистер Хаттон покрыл поцелуями юное личико. Машина плавно шла по дороге. Спина Мак-Нэба за стеклом кабины была точно каменная — это была спина статуи.

— Твои руки, — прошептала Дорис. — Не надо… Не трогай. Они как электричество.

Мистер Хаттон обожал, когда она, по молодости лет, несла вот такую чушь. Как поздно в жизни дано человеку постичь свое тело!