Избранное. Молодая Россия

Sophie. Ради Бога! Вольдемар! Пощадите меня! Я женщина! Вы раздираете мне сердце! Перестаньте, ради Бога!

Вольд. Нет, сударыня: вы не презирайте смерти! она хоть и женщина, а великий поэт: без нее не было бы Ахиллеса.

Sophie. Что с вами, Вольдемар? Заклинаю вас Богом – успокойтесь – на коленях умоляю вас (становится пред ним на колена).

Вольд. (тихо отталкивая ее рукою). Нет! Нет! – уж поздно – уж ночь, – пора, пора домой, ma petite – тебя ждут. – У меня есть свои дела.

Sophie. Зарежьте меня лучше, Вольдемар! – сжальтесь, ради Бога! Смотрите: я целую ваши руки; я обнимаю ваши колена.

Вольд. Что же мне делать, ma petite? позади меня стоит высокий человек в коричневом плаще – да, Sophie, высокий человек, выше целого света – Судьба! – Чем же я виноват, ma petite, ma mignonne?[353]

Sophie. (вскакивает). Матерь Божия! спаси меня! – он помешался! – Милый, любезный Вольдемар! Вам жарко – вы расстроены – выпейте стакан лимонаду.

Вольд. Да – Sophie – да! у меня здесь (показывая на голову) ужасный жар; а тут (показывая на сердце) холодно – совершенная зима – уф!! (Sophie прыскает на него водою и подносит лимонад) – Ах! мне стало свежее. – Подай, Sophie, подай! – Я думаю, что это не тот лимонад, который поднесли Сократу, – нет! нет! – (Берет стакан).

В последний раз ты подаешь мне чашу,
Мой Ганимед!

Sophie.

О милосердный Боже!
Зачем терзать меня так долго? Дайте
Скорее умереть!

Вольд. (бросается в кресло; молчание)

Sophie, мне легче —
Мне хорошо – мне очень хорошо —
Спокойно и прохладно, как в могиле.

(Вдали, сквозь бурю, слышен свисток; Вольдемар вскакивает).

Ага! Сигнал! – послушай, милая,
Нам несколько минут еще осталось,
А там, а там – навеки мы простимся.

Sophie. Что значит этот сигнал? – Что вы хотите сделать, Вольдемар? – О! пощадите себя, пощадите вашу жизнь, если не для меня, то для вашей матушки, которая вами дышит…

Вольд. Тот, кто послал сына на этот путь смерти, тот позаботится и об матери.

Sophie. Жестокий человек! Я, невеста твоя, умоляю тебя на коленях – о Вольдемар! ужели нет спасения, нет средства?

Вольд. Sophie! Дни мои давно уж сочтены. – Дерзкий ребенок! ты ли смеешь поправлять Великого Математика?

Sophie. Итак нет спасения!.. О надежда! ты, как легкая Пери, питалась дыханием цветов, и теперь, как Пери, улетаешь на небеса!

Не войду я в храм, сияющий
Блеском радужных огней,
И невесту восхваляющий
Лик не встретит у дверей.

И златой венец венчальный

Мне главы не осенит,
И нас перстень обручальный,
Милый друг, не съединит.

Под венцом, склонясь главою,

В пляске важной и святой,
Не пойду я вкруг налоя
Рука об руку с тобой.

Мне не пить вина заветного

Трижды в чаше золотой;
Мне лобзания приветного
Не делить, душа, с тобой.

Церкви нашей песнопения

Надо мной не загремят;
Матери благословения
Мне главы не осенят.

Вместо платья мне венчального —

Белый саван гробовой;
Вместо пенья ликовального —
Со святыми упокой!

Вольд. Время дорого, Sophie. – Нам не нужно алтаря – око всевидящее видит нас здесь. – Дай руку, Sophie. – Здесь, на этом самом месте, за год перед сим наши взгляды в первый раз встретились; здесь сердце твое, Sophie, забилось новым чувством – здесь, на этом священном месте, клянись мне, Sophie, именем Бога Всемогущего, клянись драгоценною жизнию твоей матери, клянись святостью твоей девственной чистоты, – клянись, что для тебя всегда и везде будет священна память моя; что ты и тенью сомнения не омрачишь моего светлого образа. – Пускай толпа вопиет против меня – брось им кость – они замолчат.

(Слышен второй свисток).

О! как летишь ты, время! – стой! – Клянись,
Sophie, что в этом сердце, в этом храме,
Где я, как бог верховный, ликовал,
Ты жертвовать не будешь идолу
Другому, чуждому… Клянись, что тайна
Свиданья нашего в сию минуту,
С тобою ляжет в саван гробовой!