Избранное. Образ общества

Но Вебер ведь не только описывает, но и объясняет, т. е. устанавливает известные – причинные – связи между явлениями. Будучи самостоятельным исследователем во многих областях, которые он затрагивает, Вебер на основе конкретного изучения составляет впечатление о конкретном ходе того или иного исторического процесса и в сравнительно–историческом обзоре описывает этот процесс в виде ряда причинно связанных друг с другом явлений. Такое причинное, объяснительное описание может опять–таки производиться весьма различными путями.

Исследователь может задаваться целью объяснить весь сложный комплекс явлений из какого–либо одного корня, из одного начала, одной основной причины (например, город произошел из бурга, рынка, вотчины или общины). Такой прием, который мы позволим себе назвать дурным монизмом, вызывается, конечно, потребностью найти хоть какое–нибудь объяснение явлению, но невольно влечет за собой известное насилие над фактами: в интересах цельности построения невольно появляется стремление ослабить те черты явления, которые не мирятся с гипотезой автора – например, отодвинуть на задний план общинные элементы средневекового города, если автор – противник общинной теории, или, напротив, вотчинные элементы, если он противник теории вотчинного происхождения городов.

Конечно, несмотря на все недостатки такого метода, он представляет шаг вперед уже в том смысле, что дает возможность подойти к явлению с определенной точки зрения и таким образом подчеркнуть и осветить то ту, то другую его сторону, до того остававшуюся неоовещенной. Можно идти и обратным путем – вместо одного «начала» взять в качестве исходных пунктов несколько «начал», т. е. рассматривать несколько исторических явлений, предшествующих данному, требующему объяснения явлению, в виде основных его причин. При применении такого приема каждая сторона или черта объясняемого явления будет выводиться из соответствующей ей основной причины или «начала», причем эти стороны сложного комплекса останутся раздробленными, мало связанными друг с другом (так, происхождение города, поскольку он бург, объясняется из наличия бурга, поскольку он рынок – из понятия рынка и т. д.). Такой метод, который мы позволим себе назвать дурным плюрализмом, часто встречается у историков. Видные немецкие историки Допш и Белов стоят на такой методологической позиции. Когда речь идет о процессе эволюции общества, эти «начала» или движущие «причины» нередко превращаются в «факторы» или «движущие силы» исторического развития. При этом их метафизический характер выступает, пожалуй, еще яснее (факторы экономический, социальный, политический и т. д).

Конечно, если покинуть почву объяснительного описания и перейти к абстрагированию, то можно избрать и иной путь, отличный от двух предыдущих: можно вовсе оставить всякие «начала» и «факторы» и говорить лишь о содержании и форме общественного развития (о базисе и надстройке), принимая развитие производительных сил в процессе борьбы общественного человека с природой за тот основной стержень, диалектическое движение которого и представляет собой, в переводе на язык социально–политических и правовых отношений, процесс общественной эволюции. Здесь диалектическое развитие производительных сил – не причина, не фактор, а то содержание, которое и есть само историческое развитие, облекающееся в соответствующие ему формы социальной, политической, правовой структуры общества. Подобного рода материалистический монизм можно, конечно, только приветствовать. Но одно дело постулировать его в принципе, как теорию, а другое дело применить к объяснению всего многообразия конкретной действительности, как метод. Чтобы можно было приступить к такому конкретному применению этого метода, нужно проделать сложную и Тонкую предварительную работу. Ее–то и пытается выполнить Вебер.