Избранное: Романы, рассказы

Особенно страшное впечатление произвел первый случай заболевания. Пастор Штюлькен, человек преклонного возраста, почти совсем оглохший на старости лет, завтракал утром в кругу своей семьи; за столом собрались Ген-риеттхен, его благоверная, старший сын Теобальд с длинным студенческим чубуком, две дочки — Минхен и Тинхен — словом, целиком все семейство. Почтенный старец развернул только что доставленную английскую газету и стал читать вслух статью про дела, «связанные с экспедицией сэра Роджера Торнтона». Едва он остановился после слова «Эмэлэн», чтобы подкрепиться глоточком кофе, как с ужасом увидел, что вокруг сидят одни только конусообразные сгустки из фиолетовой слизи. Из одного еще торчал студенческий чубук.

Их было четырнадцать душ, всех сразу прибрал Господь.

Набожный старец рухнул без сознания.

Спустя неделю более половины человечества было уже мертво.

Одному немецкому ученому удалось отчасти внести ясность в происходящее. То обстоятельство, что эпидемия пощадила глухих и глухонемых, навело его на совершенно правильное соображение, что все дело заключается тут в феномене чисто акустического свойства.

В уединении своего рабочего кабинета он написал длинный доклад и распространил краткое объявление о предстоящей публичной лекции.

Суть доклада в общих чертах сводилась к тому, что ученый, приведя цитаты из некоторых почти неизвестных индийских религиозных текстов, в которых речь шла об астральных вихрях, возникающих от произнесения определенных тайных слов и заговоров, в подкрепление этих фактов приводил новейшие данные из области вибрационной и лучевой теории.

Он выступил с докладом в Берлине, причем вынужден был, читая длинные фразы своей рукописи, пользоваться рупором — так много народу собралось послушать его выступление.

Заключительными словами этой достопамятной речи были следующие:

— Идите к ушному врачу и просите, чтобы он сделал вас глухими, и остерегайтесь произносить слово… «Эмэлэн».

В следующую секунду ученый и его слушатели превратились в безжизненные конусы, состоящие из слизи, но рукопись сохранилась, со временем люди с нею познакомились, последовали содержащемуся в ней совету, и это спасло человечество от полного вымирания.

С тех пор прошло несколько десятилетий, и вот в 1950 году на земном шаре уже обитает глухонемое человечество.

Изменились нравы и обычаи, сдвинулись представления о богатстве и знатности. Миром правит врач-ушник. Нотные записи выброшены на свалку вслед за рецептами средневековых алхимиков, Моцарт, Бетховен и Вагнер стали комическими фигурами, как некогда Альберт Великий^{40} и Бомбаст Парацельс^{41}.

В музейных застенках кое-где можно увидеть оскал запыленных ветхих роялей.

Уважаемому читателю рекомендуется ради собственной безопасности никогда не произносить слово «Эмэлэн»!

«Будда — мое прибежище» Перевод И. Стребловой

^{42}

Вот что я слышал.

Жил некогда в этом городе старый музыкант, бедный и всеми заброшенный. Каморка, в которой он жил и где проводил часть ночного и часть дневного времени, была тесной, мрачной и убогой и находилась в самом убогом, самом тесном и мрачном районе.

Старик не всегда был таким заброшенным. Знавал он и другие времена — многие годы роскошной и великолепной жизни, когда-то ему дано было испытать весь блеск, какой только может выпасть на долю самому богатому человеку на земле.

Все радости, какие только дано изведать человеку с радостной душой, были тогда открыты ему.

Все услады и все красоты, какие только доступны на этой земле для счастливца и красавца, — все они были доступны и для него.

Но однажды счастье отвратило от него свой лик. Так же, как бывает, когда ясным утром поднимется солнце на безоблачном небе, достигнет вершины своего ослепительного пути, чтобы затем опуститься, погружаясь в мутную темь, в густой, непроницаемый мрак, и, скрывшись с глаз, кануть в ночи.

И когда счастье от него отвернулось и каждый новый день уже приносил с собой новую беду, он обратился к молитве и, лежа во прахе много долгих ночей подряд, молился, прося о том, чтобы высшие силы сохранили его от неминуемой гибели.

Но померкли роскошь и великолепие, радость и блеск затмились, богатство рухнуло. Супруга покинула его, дитя умерло, когда ему, обедневшему, не на что стало кормить и поить свое чадо.

Тогда он перестал молиться и больше уж ни о чем не просил…

Так его душа вступила в область мрака.

И как в глубине ночи, когда тьма поглощает и очертания, и краски предметов и существ, так что невозможно отличить одно от другого, как в глубине ночи, когда небо тихо и незаметно светлеет, озаренное восходом луны, и шепотом пробуждает истаявшие очертания предметов и существ к иной жизни, так же тихо и незаметно шепотом зазвучали во мраке его сердца слова, когда-то услышанные, когда-то прочитанные в пору его богатства, — слова Будды: