Избранное: Романы, рассказы

Если человек, так же, как я — с давних пор, — ночи напролет проводит в предельном напряжении чувств, словно в засаде, он не только научается чувствовать и различать тихое, незаметное дыхание звезд, ощущать их приливы и отливы, осознавать, как они беззвучно овладевают нашим мозгом, гасят наши намерения, чтобы поместить вместо них другие — как они, исполненные ненависти, молча борются друг с другом, эти коварные силы, за право приоритета в управлении кораблем наших судеб… Он научается видеть сны бодрствуя и наблюдать, как в известные часы ночи в видимое царство прокрадываются бездушные призраки умерших небесных тел, жаждущие жизни, и в чуждой, медлительной игре, пробуждающей в нашей душе смутный, неизъяснимый ужас, обмениваются загадочными, понятными лишь им знаками… Но давайте включим свет, в темноте легко сдвинуть что-нибудь, — а Мастеру не нравится, если вещи тревожат, перемещая их с законных мест.

Один из друзей подошел к стене и нащупал выключатель. Слышен был шорох его пальцев, шарящих по стене, — потом разом стало светло, и желтая латунь маятников и телескопов ярко вспыхнула в зале.

Ночное небо, только что льнувшее своей мягкой бархатной кожей к окну, вдруг отпрянуло и скрыло свой лик далеко-далеко, в вышине, в ледяных сферах над звездами.

— Вот та большая, круглая бутыль, доктор, сказал Вийкандер, — это о ней я вам вчера говорил, ее использовал Мастер в своем последнем эксперименте.

А вот от этих двух металлических полюсов в стене — вот здесь, видите? — исходили два переменных тока, так называемые волны Герца^{53}, и они образовали вокруг бутыли электрическое поле.

Вы поклялись, доктор, хранить молчание относительно всего, что вы здесь увидите и узнаете, обещали помочь нам как психиатр, конечно, насколько это возможно.

Вы правда думаете, что, когда придет Мастер и, полагая, что за ним не наблюдают, начнет производить вещи, о которых я вам намекнул, но далее открывать их вам не имею права, что вы не поддадитесь влиянию внешних его действий и на основе только лишь безмолвных наблюдений за его сущностью сможете сделать заключение о том, исключается ли в его случае безумие?

Сможете ли вы не поддаться предрассудкам, которые свойственны ученым, и, если понадобится, открыто признать: да, это неизвестное мне психическое состояние, возможно, подобное летаргии, называемое Турийя^{54}, это что-то, никогда не виданное наукой, но не безумие?

Достанет ли у вас мужества открыто признать это, доктор?

Видите ли, только любовь к Мастеру и желание уберечь его от ударов судьбы, заставило нас пойти на то, чтобы привести вас сюда и, может быть, позволить вам увидеть то, чего еще никогда не видел непосвященный.

Доктор Мохини взглянул на него.

— Я честно сделаю то, что в моих силах, и приму во внимание ваши требования и вчерашние слова; но, знаете, как поразмыслю над этим, хочется за голову схватиться. Неужели и правда есть некая наука, некое тайное знание, необозримо широкое поле явлений, само существование которых остается нам неизвестным?!

Вы рассказали не только о магии — черной и белой; я услышал от вас о тайнах сокровенного зеленого царства и о невидимых жителях фиолетового^{55} мира!

Вы сами занимаетесь фиолетовой магией, так вы сказали, и принадлежите к древнему братству, которое с незапамятных времен призвано было хранить эти тайны и арканы.

А о «душе» вы говорите как о чем-то достоверном, реально существующем!

Будто бы это тонко организованный, вещественный завиток, носитель совершенно определенного сознания!

Но это еще не все, вы говорите, что ваш Мастер будто бы заключил такую душу в этом стеклянном сосуде, поместив его в осциллятор Герца?!

Я не в силах поверить этому, ведь это же полнейший…

Аксель Вийкандер нетерпеливо отодвинул свой стул, в полном расстройстве чувств подошел к телескопу и уставился в него.

— Да, что же вам сказать, доктор Мохини, — помедлив, заметил наконец один из друзей. — Так оно и есть. Мастер действительно долгое время держал в этой бутылочке в изоляции человеческую душу, снял с нее теснившие ее оболочки, одну за другой, будто очистил луковицу, облагородил ее силу — и однажды она сбежала, прошла сквозь стекло и изолирующее электрическое поле… и сбежала! — В эту секунду речь его прервал громкий крик Акселя Вийкандера, и все удивленно на него посмотрели.

Вийкандер задыхался от волнения:

— Кольцо, кольцо с зубчиками! Беленькое, с дырками, это невероятно, неслыханно! — кричал он. — Новое кольцо, образовалось новое кольцо у Сатурна!

Все по очереди посмотрели в телескоп и онемели от удивления.

Доктор Мохини, который не был астрономом и такой феномен, как появление у Сатурна нового кольца, не мог ни осознать в полной мере, ни оценить последствия столь невероятного события, едва успел задать несколько вопросов, как на винтовой лестнице послышались тяжелые мужские шаги.

— Все на свои места, ради Бога, скорей! Выключите свет, Мастер идет, — приказал Вийкандер в дикой спешке. — А вы, доктор, оставайтесь в нише, что бы ни произошло, слышите! Если Мастер вас увидит, все пропало.