Избранное. Статьи, рецензии, рассказы, письма

«Камско-Волжская газета», выходившая вначале два, а позднее три раза в неделю, печаталась в основном на шести полосах, равных по формату примерно нашей нынешней «Неделе». Ее издатели и сотрудники, экономя газетную площадь (значительную часть которой они вынуждены были отводить официальным материалам), ограничивали себя сравнительно узким кругом вопросов, но освещали их обстоятельно и постоянно. Много места и внимания газета уделяла проблемам политики, просвещения и литературы, но центральным для нее был крестьянский и рабочий вопрос, о котором «Камско-Волжская газета» вела разговор из номера в номер. Газета рассматривала этот вопрос как единый, ибо она не смогла (да и не могла еще) понять социально го различия между крестьянами и рабочими. Для нее крестьянские и рабочие массы, одинаково задавленные административным гнетом и беспросветной нуждой, сливались в одно понятие – народ. В рабочем человеке она еще не видела представителя того развивающегося революционного класса, которому суждено было возглавить борьбу за освобождение всего трудового народа от самодержавного гнета и решать судьбы страны; основную революционную силу «Камско-Волжская газета» признавала за крестьянскими массами. «Главная масса населения, – писала га зета, – наиболее нуждающаяся в помощи, наименее имеет возможность ее ощущать вследствие тех условий жизни, которые по удобству и невинности выражения назовем хоть историческими. На какие бы категории ни делило себя человечество, оно всегда, насколько это теперь можно предвидеть, будет состоять из двух крупных групп: группы людей, живущих на готовых хлебах, и группы людей, которые даже понятия не имеют об этих готовых хлебах. Степень благосостояния общества измеряется степенью благосостояния основной массы этого общества. Там, где эта масса забита нуждой, трудом и невежеством, там нет и благосостояния. В нижегородском Поволжье, например, основная масса эта, как и везде, крестьянская…» (1872. № 50). Из этого положения газета делала вполне закономерный для нее, типично народнический вывод о том, что каждый, кто сочувствует трудовому народу и посвящает себя делу его освобождения, должен прежде всего думать о крестьянских массах и ориентироваться на их революционность. Кто поступает иначе, тот, по мнению газеты, обречен на неудачи и поражение. Этим, например, газета объяснила и главную причину поражения Парижской коммуны. (К этому вопросу нам еще придется вернуться.)

Ориентация на крестьянство как на главную и решающую общественную силу и определяла линию и программу газеты, весь характер ее публикаций. «Камско-Волжская газета» провозглашала, что приспела пора коренным образом изменить отношение к крестьянам: «Теперь это – меньшая братия, перед которой мы должны чувствовать свою вековую вину, если только привычка жизни не поставила в нас вверх ногами все понятия о справедливости. Теперь только мы вспоминаем, что все наши гимназии и университеты, в которых мы учимся и учились, были созданы на средства того темного человека, который не в силах завести порядочную школу для своих детей, обреченных в жертву невежеству и бедности от рождения до смерти. И нельзя сказать, чтобы у нас не было желания поправить ошибку, но в большинстве случаев мы не знаем, как это сделать. Желаний много, но они рассеяны и поэтому бессильны. Как их собрать и соединить – в этом, между прочим, заключается самый интересный вопрос и самая серьезная задача нашего времени» (1872. № 3).

Как видим, газета искренне полагала, что ей ясна «самая серьезная задача» времени, т. е. что она знала, что делать, какую главную общественную задачу решать, но не знала, как решать. Между тем основная беда народников, и в том числе «Камско-Волжской газеты», исповедовавшей их взгляды и их идеи, в том и состояла, что они в силу исторической обусловленности не смогли дать верного ответа на главный вопрос: что делать? Отсюда та расплывчатость программы, которой следовала «Камско-Волжская газета» и которая состояла в том, чтобы «смело указывать на проявления безобразия и самодурства в среде общественной жизни и в то же время с любовью следить за проблесками светлых и благотворных явлений в отечестве, чтобы не пропускать новых вопросов, затрагиваемых столичной прессой по части желаемых улучшений и требований всех классов населения» и при этом «говорить постоянно одну только правду» (1873. № 1); эта программа для того времени была, бесспорно, прогрессивной, и газета осуществляла ее последовательно, хотя ей нередко, по ее собственному свидетельству, «приходилось многое брать с бою и иметь борьбу с неравными силами, навлекая на себя нарекания и даже угрозы».