Избранное: Стихотворения. Поэмы. Переводы

Говорит кобызу певец:

«Пой, кобыз громовитый мой,

О страданьях земли родной,
Пой, кормилец верных сердец!

Я с тобой —

Средь мертвых живой,
Без тебя —
Средь живых мертвец».

Лад найду.

Певучую речь
О былых делах поведу…

По степям седым,

По тропам глухим,
Где по снегу, а где по льду
Вспять уходит от жарких сеч
Дикая орда Суртайши.

День пришел, когда Гулаим

Вкруг мушкильских высоких стен
Шумный свой раскинула стан.

Стан раскинув, девы-стрелки

Сыплют стрелы на Мушкил.
Стены высоки,
Враг незрим.
Тих Мушкил.
Бог весть:
Много ли у калмыков сил?
Как счесть?

Молнии меч'a из глаз,

Гулаим отдает приказ:

«На коней!

На этот раз
Враг не скроется от нас!»

Натиск был горяч и смел,

Грозен сорокогорлый крик.

Встреча стрел.

Встреча пик.
Встреча мечей.
Встреча кольчуг,
Встреча очей,
Рук,
Плеч.
Сеча вокруг —
Сеча из сеч,
Встреча смертей,
Той силачей.

Мертвому негде лечь.

Пал
Крепостной вал.
Встал
Черногранитный утес.
Арыслан мечом его снес.

Новая преграда встает:

Створы черночугунных ворот
На чернодубовых столбах
Загораживают проход
В город, где спасителей ждет
Суртайшой казнимый народ.
Спешившись, утес берет
В руки мощные Арыслан,
И утес у него в руках
Превращается в таран.
И ворота гудят, гудят
И качаются на столбах —
Гнутся то вперед, то назад;
Свод небесный гудит им в лад,
Ад гудит им в лад,
И вот
Лопаются створы ворот,
Только мелкие черепки
Разлетаются дождем…

И калмыцкие стрелки

От чугунного дождя
В юрты прячутся, отойдя.

Гулаим говорит:

«Войдем!»

Много, много на свете зла!
Далее уже не могли
Ханские полки отступать.
Шел
Бой
За каждую пядь
Каменной мушкильской земли,
Сталь не уставала сверкать,
Красные потоки текли…

И говорит Гулаим

Сорока подругам своим:

«О мои бесстрашные львы!

Суртайша, кровавый зверь,
Станет буйствовать теперь.
Не бездействуйте и вы.
Захватите город весь,
Дайте всем и пить и есть,
И пускай из веси в весь,
В град из града
Весть идет,
Что на свете правда есть,
И пускай вокруг меня
Собирается народ:
Вместе будем супротив
Злого хана воевать,
Да не будет мучитель жив!
Да исчезнет кровавый тать!»

Смуглолицая Сарбиназ

Двинулась выполнять наказ,
Тридцать девять других —
За ней
Устремили своих коней.
И остались на месте том
Арыслан с Гулаим вдвоем,
Первый раз —
Вдвоем с Гулаим…
В сладкий час —
Вдвоем с Гулаим…

Побелел Арыслан лицом,

А потом
Горящим крылом
Нетерпенье забило в нем,
И огонь забурлил в крови,
И, не сдерживая любви,
Он прекрасную Гулаим
Заключил в объятья свои.

Вдруг раздался гром в тишине:

На кудлатом скакуне,
Завывая, будто шакал,
Взвизгивая, как пес,
Предстал
Перед ними хан Суртайша,
Пасть разинул во весь оскал,
Захихикал, смрадно дыша,
И такие слова сказал:
«Я — хан Суртайша. Обойдите весь свет —
Сильнее меня повелителя нет.
Эй вы, голубки! Бросьте ласки свои!
Под виселицей целоваться не след!»

Грянул гром,

Раскололся мир,
И от милой своей батыр
Прочь отпрянул,
А Гулаим,
Белого полотна белей,
Алого кумача алей,
К Суртайше подошла,
Грозные глаза подняла,
Глянула на него —
И хан
Закачался, злобой горя,
И, собрав остаток сил,
Захихикал, и загнусил,
Непристойно говоря:

«Эй ты, пери Гулаим!

Может быть, повторишь со мной
То, что делала ты с ним?
Чем ходить на меня войной,
Лучше стать моей женой,
Понапрасну сил не трать,
Приходи ко мне во дворец,
Дай мне ручку, рядом сядь, —
Вот и будет вражде конец!»
Гулаим побелела так,
Будто выпили кровь ее,
И сказала:

«Ты — мой враг,

Ты — позор и горе мое!
Кровью ты залил город мой,
Душу мою окутал тьмой,
Дом соловьиный — вешний сад
Преобразил в кромешный ад.
Стужей дохнул на мои цветы…
Вот что со мною сделал ты.

Стала я пламенем, чтобы в нем

Испепелить тебя живьем.
Вор, ты украл у меня семью,
Родину сладостную мою,
Молодость радостную мою.
Ты обездолил мой народ,
Сделал вдовицей мою страну,
Держишь, кровавый сумасброд,
Горькую душу мою в плену.
Раб суеты,
Отец нищеты,
Вот что со мною сделал ты!

Я утолю жажду степей

Кровью нечистою твоей,
Смертной м'yкой тебя изведу,
И сокрушу твой престол во прах,
И растопчу твою орду!»
Суртайша при этих словах
То как мел
Становился бел,
То краснел,
Словно камень-лал[14];
Он и холодел,
И пылал,
И такие слова,
Наконец, сказал:

«Ты права,

Я твой город сжег,
Я оставил много сирот,
Я насытил кровью песок,
Обездолил я твой народ.

Все же я не трус, Гулаим,

И не спрячусь я во дворце,
А с девичьим войском твоим
В спор вступлю о смертном конце.

Дай мне сроку ровно семь дней,

А когда настанет восьмой,
Сорок дев сажай на коней,
Начинай наш последний бой!»

Благородная Гулаим

Суртайше отсрочку дала.
И, пригнувшись к луке седла,
Смерив деву взглядом косым,
Хан со зла —
Как хлестнет коня!
Кровь потоком с камчи бежит;
Мчится хан —
И земля, как щит,
Поворачиваясь, гудит,
Стремена трещат, звеня…