Избранное. Том 1

И я могу подтвердить – по крайней мере применительно к нему, Гуляеву Владимиру Григорьевичу, и его непосредственному руководителю, – слова эти справедливы. Причем в понятие «погулять» он вкладывает свой смысл: покрасоваться, похороводить с известной долей куража. Он очень живой, яркий, карие глаза, смуглое лицо – очевидно, наследство деда грека – постоянно освещено белозубой улыбкой. С ним всегда что-то происходит, чаще забавное и смешное, поэтому в его обществе интересно. Я заметил, что он не против, чтобы с ним случались всякие истории, сам немножечко их режиссер. Но от этого еще более заразительно его поведение и присутствие. Он часто рассказывает всякие истории о себе, порой рискуя показаться не в очень привлекательном свете, но этого не боится.

На мое пятидесятилетие один из моих друзей подарил мне картину с пожеланиями, написанными на тыльной стороне. Там есть такие строки: «Желаю тебе любить жизнь, как любит ее Гуляев».

Мы, русские, не очень любим жизнь и потому не очень-то умеем жить. Надо признаться в этом. Но это другая тема.

А вот один из рассказов Гуляева:

– Практически это была моя первая поездка за границу. Ну, был в составе партийно-хозяйственных, как тогда говорили, делегаций в двух поездках: в Румынии, в Польше. А тут: Италия! Фантастика. Расскажу только о посещении национального ресторана. Их – пять человек. Нас – двое. Я – главный инженер, представляющий наш институт, со мной начальник финансового отдела тихий наш Василий Васильевич, интеллектуал, внешне напоминающий артиста Вицина.

Самое интересное началось, когда подали спагетти. Я до того не ел их ни разу. А тут еще в окружении итальянцев. Очевидно, со стороны, мое верчение вилкой с наматыванием на нее макарон и попытки как-то все это направлять прилично в рот не выглядели уж очень несуразными, ибо какой-либо реакции на этот счет не было. И я успокоился. Вижу, Василь Васильевич тоже не центр всеобщего внимания. Слава Богу! Думаю: скорее бы это блюдо кончилось. Но не тут-то было. Возникает около меня импозантный, уверенный в движениях итальянец, очень похожий на Челентано, и спрашивает через переводчика: «Извините, сеньор, что это за блюдо у вас?» Черт те знает что, думаю. Подходит незнакомый итальянец, который не узнает собственное национальное блюдо. Что ему отвечать? «Это спагетти», – говорю я. «Вы это называете спагетти? Вы сами придумали или вам кто-то сказал?» «Меня угощают мои друзья». «И это вкусно?» Не подводить же моих друзей, и я утвердительно киваю головой. «Дайте попробовать». «Пожалуйста, они вкусные. Очень!» Я смотрю на своих итальянских партнеров, они спокойны и невозмутимы. «Челентано» берет мою вилку, искусно манипулирует ею у меня под носом, картинно поднимает чуть не все содержимое на вилке над столом, смотрит внимательно и говорит: «Нет, я пробовать не стану. Спагетти дурны!» Господи, думаю я, отвяжется он от нас или нет, и почему мои друзья молчат? Ведь вся ресторанная публика смотрит на нас и черт его знает, как себя вести! Откуда я знаю, дурны или хороши эти макароны! Но в следующий момент проявляется какой-то намек на логичность поведения «Челентано». «Господин, не волнуйтесь, – галантно обращается он ко мне, – я – директор этого ресторана, сейчас распоряжусь поменять вам блюдо, а повара накажу». Переводчик не успевает переводить, но я и так все понимаю. Он зычным голосом требует явиться повару, который готовил эти «гнусные» спагетти. Прибегает перепуганный, втянувший голову в плечи, огромный, слонообразный человек. Между ними происходит диалог, который слышен на весь ресторан. Смысл лаконично передает переводчик: «Он его, говоря по-русски, как это, «стирает с землей» или, вернее, «стирает в порошок». Ничего себе, думаю, манеры, угловым зрением видя, как мой Василь Васильевич готов спрятаться под стол. «Вон отсюда, – кричит разгневанный директор. – Вон, и чтоб через две минуты здесь были настоящие спагетти!» Повар неуклюже пятится, очевидно не столь оперативно, как требовалось. Разъяренный директор хватает со стола большой нож и широко замахивается на бедного повара. Секунда – и повара нет. И в тот момент, когда дверь захлопывается за его спиной, директор ставит точку: ловко пущенный нож, вибрируя, вонзается в дверь. Я не верю своим глазам. Где я нахожусь? В джунглях? И не дурной ли это сон? «Господа, я приношу вам извинения. Вас сейчас обслужат по высшему разряду. Вы получите компенсацию», – директор, откланявшись, удаляется. «Вот сервис, куда уж нам», – говорит Василь Васильевич, доставая свою тарелку со спагетти из-под стола.

Только перед нашим уходом итальянцы признались: все, что произошло в ресторане, отрепетированная, дежурная шутка оригинального директора. Действительно сервис!

Ничего неожиданного нет в появлении в Москве слухов о готовящемся государственном перевороте. «Комсомолка», «Известия» пестрят статьями о вариантах заговора. Но ни политики, ни население, по-моему, серьезно эту возню не воспринимают.