Избранное. Том 1

Через двадцать минут я был в цехе. Завод стоит. Прибыли три заместителя министра. Комиссия занимается расследованием. Кипит работа по разбору завалов. Я попал к жене в роддом только на пятые сутки. Передавал ей записки прямо из цеха. О взрыве молчал. Врал, что начальник цеха заболел, обострилась язва желудка, лежит в больнице, поэтому никак не могу вырваться с завода. Трое суток разборка завалов велась днем и ночью. Было около двухсот человек из армейских частей. Искали погибшего. Нашли на четвертый день. Тогда я первый раз уехал домой поспать. Где-то на пятый день появился у роддома перед окном палаты, где лежала жена. Запиской вызвал к окошку. Подошел и увидел ее, грозившую мне кулаком. Оказывается, накануне был парень с соседнего завода, у которого жена лежит в той же палате, и объявил громогласно, стоя под окном:

– Мы уже почти неделю разбираем на заводе у соседей взорвавшийся цех, – и назвал номер цеха и мою фамилию.

…В самый последний момент, когда жена позвонила из роддома и сказала, что можно забирать их домой, комиссия, которая сидела в соседней комнате, потребовала объяснить одну из особенностей пуска реактора. Им показался подозрительным режим пуска. Недоразумение оказалось простым, минут через тридцать-сорок я все комиссии объяснил и оказался свободным. Но время было потеряно, час пик прошел, автобусы ходили редко. Когда прибыл в роддом, моих там уже не было. Жену с дочерью обнаружил дома, спрятавшимися за холодильником. Услышали мои шаги по лестнице и, шутя, спрятались от меня. Радость, конечно, была большая, но и огорчение от того, что не успел. А жена объяснила так:

– Вышла, никого нет. Около получаса посидела с ребенком внизу в роддоме. Тебя не видно.

Ждать показалось глупым. Да и окружающие смотрели на нее, как на человека, к которому некому прийти.

…Как технолог я был невиновен. Комиссия сделала предварительные выводы, что за двенадцать дней, предшествовавших взрыву, каких-либо технологических осложнений и причин, способных повлечь за собой аварию и взрыв, не было. Действительно, как потом показали окончательные выводы, авария произошла по механической причине. Труба, работавшая под давлением в 80 атмосфер, имела некачественный сварной шов. Когда разыскали сварщика, который варил этот злосчастный шов (он был уже на пенсии, совершенно преклонного возраста), тот безапелляционно заявил, что шов варил не он, ибо на трубе стоит не личное его клеймо, а выполненный сваркой самодельный знак.

Цех мы восстановили в рекордный срок – за три месяца. Досталось всем крепко. Это было и громадной школой. Недели две я вплотную работал в проектном институте, в проектно-монтажных отделах. Вся документация на восстановление прошла через мой контроль. Чуть позже руководство завода предложило мне возглавить соседний цех.

В той системе, которая была до перестройки, много было такого, что стоит критиковать, но оперативности, четкости, отлаженности можно позавидовать. Задействованы были все необходимые силы и средства области. Кроме трех замминистров, заместителя начальника Главка, несколько раз был на заводе и тогдашний первый секретарь обкома партии Виктор Павлович Кочетов. Я видел и слышал, как он разговаривает, как ведет себя. На меня он производил впечатление человека очень сильного и жесткого, по уровню интеллекта явно выделяющегося среди своих подчиненных. Одно его появление приводило в движение силы и механизмы, которые нашему заводу здорово помогали. Сейчас, не дай Бог, случится подобная ситуация на заводе, ни средств, ни сил, ни воли, кроме как на уровне заводского руководства, не будет нигде, ни в каких инстанциях. Все придется делать самим, на свои деньги, своими нервами, потому что нет структур ни в области, ни в России, которые бы занимались этим. Требовательность к технике безопасности, грамотности, уровню технологии сейчас должны быть намного выше. Мы это давно поняли. Только за счет этого уже несколько не допускаем в работе лет каких-либо нарушений, носящих чрезвычайный характер.

Май

В этом году бывший День солидарности трудящихся совпал с празднованием Пасхи Христовой. И, может быть, поэтому все как-то настроены на то, что праздники этого года будут более спокойными, более миролюбивыми, хотя и планируются массовые манифестации и демонстрации в Москве. У нас в городе не будет демонстраций политического характера. Это ясно. Очевидно, все-таки мы вступаем в цивилизованное русло развития политических событий. Хотелось бы в это верить.

У меня в руках открыточка: «Христос Воскресе, Уважаемый Виктор Сергеевич! Примите сердечные поздравления с праздником святой Пасхи. Воистину Воскресе! С молитвенными пожеланиями, епископ Самарский, Сызранский – отец Сергий».

Нельзя было представить года два-три тому назад такого проникновения Церкви в повседневный быт российского гражданина. И это уже знаменательно. Я не верующий, но я приветствую такой образ мышления и образ жизни.