Избранное. Том 1

— Юнусу дай телеграмму с благодарностью от моего имени за проделанную работу. Особо укажи, что через немного дней он станет председателем.

— Есть…

— Доставку военного снаряжения и материальной помощи Ходжаниязу организуйте через Юнуса. Возможно, это будет его последнее задание.

— Есть, господин дубань! — Старательно отдав честь, Чжао вышел.

Глава восемнадцатая

1

Сопахун оставил на улице вооруженного бойца, а сам вошел во двор. Заман не ждал гостей в такой поздний час, он что-то записывал в дневнике и с карандашом в руке уставился на приятеля.

— Одевайтесь побыстрее, Заман. Махмут Мухит зовет.

— Вот как? Произошло что?

— Не знаю. Но вроде есть какие-то перемены.

— Перемены? Уж не на Тибет ли пойдем? — перевел на шутку Заман.

— В нашем положении и это не исключено.

— А еще какие новости?

— Наверное, новое оружие получим.

— Как это? Правда? — Заман так и замер, глядя на Сопахуна. — От кого? Ничего не понимаю…

— От кого и почему — не знаю. Хаджи-ата приказал Моллахуну принять оружие.

— Значит, в недавних ночных встречах наверняка есть какая-то тайна.

— Не сегодня завтра все станет известно. Идемте.

У Махмута Заман и Сопахун застали Моллахуна, Хамдулла-бека, полковника Амата и известного проводника караванов Зайдина.

— Входи, садись, сынок, — пригласил Замана Махмут. Заман сел рядом с Сопахуном.

— Если век не идет за тобой, ты иди за веком, такая есть, поговорка, — продолжал Махмут. — По обстоятельствам, по требованиям времени в наших целях произошли кое-какие изменения. Мы пришли к официальному соглашению с Шэн Шицаем…

— Что?

Махмут не удивился вопросу, вырвавшемуся одновременно у Замана и Сопахуна.

— Конечно, с первого взгляда эти изменения удивляют, — участливо сказал Махмут. — Но для нас другого пути нет. Заключив соглашение, мы сможем сохранить оставшиеся силы и позиции.

— А есть ли надежда, что китайские чиновники станут искренними друзьями? — спросил Хамдулла-бек.

— Надежда в том, — ответил Махмут, — что в состав нового правительства войдут представители обеих сторон. В Кашгаре сохраняются национальные воинские формирования под моим командованием.

— Начальство видит дальше нас. Потому мы начальству верим. Только…

— Говори, сынок, не стесняйся. И ты ведь занимаешь свое место среди нас, — подбодрил Махмут Замана.

— Сможет ли это «новое правительство» отвечать нашим желаниям?

Старшие не ожидали от Замана такого острого вопроса. Они растерянно переглянулись.

— Будем придерживаться соответствующей требованиям времени политики и отстаивать национальные интересы, — ответил Махмут.

— Все знаем, что положение тяжелое. Просто нет другого выхода, кроме соглашения, — добавил Моллахун.

— Теперь не время колебаться — надо разъяснять другим. По соглашению Шэн Шицай предоставляет нам оружие и снаряжение. За прием его отвечает Моллахун. Зайдин поведет караван. Если и тебя назначим на это дело, Заман, что скажешь? — спросил Махмут.

Заман не ответил. Он сидел, опустив голову. Он не доверял соглашению. Разве не станет их положение совсем гибельным, если Шэн Шицай смошенничает?

2

Юнус-байвачча больше не мог сдерживать ликования. Вновь и вновь перечитывал он телеграмму:

«Достойны особой награды за проявленную активность. До вступления в должность председателя остались считанные дни.

Шэн-дубань».

Юнус завернул ее в шелковый лоскут и бережно спрятал во внутренний карман. В честь такой радости сейчас готовилась пирушка в узком кругу. Он надел дорогой костюм, который носил в Шанхае, и рассматривал себя в зеркале, размышляя о том, что будет делать, когда станет председателем.

Вошла Чжу-шожа:

— Чем занимаешься, Ю-шангун?

На ней сегодня атласное платье, в ушах золотые серьги, на руках круглые золотые браслеты, на голове расшитая цветами тюбетейка — в общем совсем как шестнадцатилетняя девушка. Она была обворожительна, и Юнус не утерпел, поднял ее на руки и закружился по комнате. Потом, продолжая обнимать, усадил к себе на колени.

— И та прожорливая тварь придет? — Чжу-шожа игриво потянула Юнуса за нос.

— Придет. Он не помеха нам с тобой, шожа. А к твоим ушкам ничто, кроме бриллиантов, нейдет. — Юнус коснулся языком похожих на пельмешки ушей китаянки.

— Чтоб порадовать тебя, я оделась по-уйгурски.

— Спасибо! И я из-за тебя лишь скрываюсь, душа моя.

— И я за тобой лишь поехала в эту дыру. Ах, Шанхай мой…

— Осталось недолго. Теперь не Шанхай — Париж, Лондон, Рим… Весь свет объедем. — Юнус прижал китаянку к сердцу.

— Осторожно, спину сломаешь, медведь…

— Тебе надо теперь называть меня чжуси — председателем.

— Нет, из тебя председатель не получится. Ты лао мэй-мэй — старый торгаш!

— Сучка! — В горькой обиде Юнус сбросил ее с колен, шожа шлепнулась возле порога.

— Эй-я! — Она, согнувшись вдвое, жеманно замерла на полу.

Раскаиваясь в своей грубости, Юнус поднял китаянку, уложил на кровать.

— Душенька шожа, не сердись! Прости меня, сделаю все, что захочешь…