Избранное. Том 2

— Почему зажегся свет? Может быть, к Любинди кто-то пришел? Или ему передали по телефону важные новости? — напряженно размышлял Абдукерим.

— Видите человека, что тайком пробирается к дому? — тихо спросил Аббасова его товарищ.

Начинало светать, и кое-что уже можно было разглядеть. Приглядевшись, Аббасов тоже увидел человека, который, прячась и оглядываясь, приближался к зданию. Но тут из переулка прямо на него выскочил патруль:

— Стой! — закричал патрульный на коне. — Руки вверх!

Подняв руки, незнакомец что-то сказал всадникам, видимо, пароль, те, отпустив его, поехали дальше. Аббасов не мог разглядеть лица шпика, но его голос показался ему знакомым. Кто же это мог быть? Ему были известны многие люди Любинди: Зайнулла, Шеривахун, Хашим, Давур… Кто же из них? Человек повернулся. Зайнулла! «Наверно, узнал о часе восстания…»

А тот тем временем подошел к окну и, тихо постучав условным стуком, прошел к воротам. Через некоторое время ворота с тягучим скрипом приоткрылись, и агент прошмыгнул внутрь.

— Хорошо бы прикончить обоих! — шепнул товарищу Аббасов и посмотрел на часы. — Без двадцати минут шесть.

Холод поздней осени пронизывал до костей, а они уже около двух часов пролежали в сыром арыке… Товарищ Абдукерима уже начал дрожать, но старался не подавать виду, что он замерз. Разве может холод испугать подпольщика, выполняющего важное задание?

Аббасов тревожно всматривался то в окно кабинета, то в ту сторону, где находилось управление. Оттуда должна была показаться машина, которая придет за Любинди.

Шесть часов. Тишина… Что случилось? Аббасов снова посмотрел на часы. Ведь они перед уходом сверили стрелки с Рахимджаном. Почему они не начинают?.. Прошла минута, две, три… Аббасову показалось, что они тянутся, как три долгие дня. Что же произошло? Пять минут… шесть… семь…

— Ур-р-р-а! Ур-р-р-а! — донесся с запада мощный крик.

— Урра! Ур-ра! — еще громче отозвались на востоке, и этот мощный зов, слившись воедино, прогремел, подобно пушечному выстрелу. Началось! На востоке кинулись в бой воины Гани-батура, пришедшие из Нилки, а на западе — кульджинцы…

В это время со стороны главного управления засветились фары приближающегося автомобиля, в тот же миг открылись ворота и оттуда стремительно выскочил Любинди. Теперь минута решает все, медлить нельзя! Машина все ближе… Аббасов выпрыгнул из арыка и с криком: «Смерть предателю!» — разрядил в Любинди весь барабан нагана. Рядом прозвучала автоматная очередь — это стрелял товарищ. Заревев, как раненый бык, Любинди рухнул на землю…

За три дня до этого на тайном совещании было решено начать восстание 7 ноября 1944 года. По выработанному плану отряды Гани должны были напасть на противника на востоке и северо-востоке Кульджи, а городские повстанцы атаковать с запада. Согласно этому плану и началось нападение на врага — одновременно с двух сторон.

Отряды под командованием Патиха Муслимова наступали на город с северо-востока со стороны Кепакюзи и Панджима. Однако, встретив сильное сопротивление врага на укреплении Лян-шань, они после ожесточенного боя вынуждены были отойти.

Отряды партизан под руководством Гани двигались к Топадону, Карадону, Жиргилану. Им было поручено подавить части гоминьдановцев, сосредоточенные возле двух районных управлений безопасности. В результате были бы освобождены два крупных, густонаселенных района города. Кроме того, это дало бы возможность очистить переправу через Или, в результате чего повстанцы получали свободную связь со всеми окрестными селами.

Бойцы Гани-батура гордились тем, что им предстоит освободить от поработителей прекрасный город, сердце Илийского края. В отрядах царило радостное нетерпеливое возбуждение. Очень волновался перед боем и их командир. Именно здесь ему предстояло доказать, что не зря народ наградил его прозвищем богатыря.

Гани обвел глазами строй своих партизан, стоявших широким фронтом в три шеренги, и выехал в центр перед ними. В ночном тумане огромный всадник на могучем коне выглядел сказочно, легендарно. Перед ним стояли пусть не регулярные войска, но уже сцементированное, твердое единство товарищей по борьбе, добровольно выбравших свой путь, с которого их ничто не могло заставить свернуть. В сердце каждого бойца горела ненависть к врагу и отвага.

— Братья! — вдохновенно воскликнул Гани. — Сегодня мы вступим в бой за освобождение Кульджи, славного города на Или. Я верю, что вы — настоящие джигиты, что вы не уроните чести илийцев!..

В ответ раздались крики:

— Кульдже быть свободной!

— Жизнь свою отдадим за свободу родины!

Потом отдельные выклики слились в единое мощное «ура», и шеренги двинулись в бой.