Избранное. Том 3. Никогда не хочется ставить точку

Оформляю командировку от «Вокруг света». Полечу прямо в Певек, это хорошо. Мне там надо быть и надо посидеть в фондах, имея в виду мой эпохальный роман о Певеке, который через годик полтора потрясет человечество.

Январь 1972

Если вы будете на моих родных местах «Чаун — Лелювеем — Пучевеем», — то думаю, что я приеду. Проститься с родиной, ибо эти места и есть моя родина.

Сентябрь 1972

Закончил свои дела на высокой горе Эльбрус. Торчал я тут сорок пять дней, все эти дни вставал в шесть утра и таким путем закончил второй вариант толстого романа. Этот вариант уже можно демонстрировать своим людям, третий вариант, думаю, явится окончательным. Думаю сделать его за октябрь, ноябрь.

Сентябрь 1972

Я говорил тебе, что будущей осенью думаю двинуть на Омолон на всю зиму. Если все будет правильно, то итогом будут две книжки: роман номер два и очерковая книжка про лес и зверюшек, если этот вариант не выгорит, то опять таки на полгода я двину на мыс Шелагский. Походить за нерпой, за моржом и так далее. Чувствую, что обязан написать охотничий роман.

Ноябрь 1972

Надо писать о рабочем классе. Писать о нем весьма трудно, ибо тема достаточно испорчена плохой литературой. Написать историю «Валькумея», но так, чтобы это была не история, а сегодняшний день и чтобы во главе угла был все-таки рабочий класс и работа, а не пурга и т. п. — вот в чем задача.

Сентябрь 1973

На Омолон я в этом году не попал. Постараюсь на месяц уехать в Карелию. Там тоже есть знакомый промысловик, и потому таежный промысел я могу начать осваивать у него. Все в одну корзину. Для книги.

Январь 1974

Хочу на Чукотку — силов нету, на весну у меня и планов нет, кроме как к вам ехать.

Июнь 1974

Все идет нормально, кроме одного — высохла душа по Чукотке и по общению со своими ребятами.

Август 1974

С весны я плотно переселяюсь на Север. Дела этого требуют. Два романа в заготовке — «Правила бегства» и «Последний охотник». Без того, чтобы побывать на Чукотке, и в Крестах, и на Омолоне, я этого не сделаю: Точнее, сделаю, но не так, как сейчас требует фамилия.

Октябрь 1974

Я всегда считал и считаю, что если кому-то или чему-то служишь — служи. Нет хуже занятия, чем кухонная трепотня на скользкие темы.

Январь 1975

1. Роман-газету я уже сдал. Она должна через месяц выйти.

2. Книгу я также сдал. Через пару месяцев должна быть.

3. С «Мосфильмом» я уже разобрался. Сценарий принят.

4. Во втором номере «Юности» идет рассказ.

5. Половину сценария для «Таджикфильма» я уже написал.

Из писем А. В. Мифтахутдинову

Мифтахутдинов Альберт Валеевич — писатель.

[1973–1974].

Тов. Мифтахутдинову — Начальнику и Душеприказчику по роману. Для мнения и сведения.

1. Роман посылается «на всякий случай» и без назойливости. Посему не надо его регистрировать, рецензировать и кастрировать. Но курировать надо.

2. Высокочтимый автор берет на себя легкомысленное обязательство в течение месяца сделать из него угодную издательству вещь, которая будет более чем на 60 % отличаться от намеченной к изданию в «Современнике».

Так как издательству требуется продавать книги, то переработка сего обширного материала может идти по линии читабельности его, детективности и проч. Но в то же время дух геологической героики должен остаться. На уничтожение его я не пойду.

3. Чтобы облегчить курирование, кураж и курковзведение, я высылаю письмо Павлу Григорьевичу Морозову и Людмиле Никифоровне Стебаковой, где Вы объявляетесь душеприказчиком, а в случае моей преждевременной смерти — распорядителем еще не полученного гонорара. А засим припадаю к стопам и опять же беру твердое обязательство при необходимости представить первый экземпляр единственного для Магаданского издательства варианта.

[1974]

Юрка мне что-то говорил о странной реакции геологов на роман. Кто именно? В сем сочинении себя могли узнать лишь два человека: Изя Драбкин и Николай Ильич Чемоданов. Оба они мертвы.

Или это реакция вроде реакции пенсионеров, которые позвонили в редакцию журнала: «Мы там работали все годы, и Куваев клевещет: у нас не было трудностей, и у нас никто не ходил под кличками, это искажение действительности».

Хорошо, в редакции у телефона был умный парень, и он сказал: «Если вы действительно там были, то Куваева можно обвинять лишь в том, что он умолчал о 90 процентах действительности».

А вообще это написано о Территории, и пусть каждый ищет ее где желает.

[1974]

Вернулся я из древнего града Переяславль-Залесского, который на Плещеевом озере. Причин для поездки было много. Решил я уходить в моря, и надо было начинать с родины русского флота — Плещеева озера, где и стоит ботик Петра I. Ну и должен был я посмотреть на древние стены с двух сторон, с той стороны, с которой мы, татаре (монголы), их брали, и с той, с которой мы, русские, их защищали; Надеюсь, ты не забыл, что я из монголов?

Февраль 1975